Усыновлённый ребёнок становится родным
На вопрос: почему вы усыновили ребёнка, а не стали ему приёмными родителями или опекунами, Татьяна Львовна отвечает просто. Хотелось, чтобы мальчик стал в семье родным. При этом от Лёвы не скрыли того, что он усыновлён. Татьяна Львовна рассказывает:
– Когда мы с мужем пришли к решению, что будем усыновлять ребёнка, по старинному обычаю обратились за благословением к старцу. Направились в Псковскую область, на остров Залит. Помню, погода была плохая, озеро штормило. Никто не брался переправить нас, еле уговорили владельца одной моторки. Остров издали выглядел, как сказочный. Деревушка с церковью – будто бы на горбу кита. Приплыли, увиделись со старцем. Он показался нам просто замечательным. В свои весьма преклонные годы о. Николай производил впечатление совершенно молодого человека. Он благословил нас на благое дело, наказав: непременно сразу же окрестить младенца, который войдёт в нашу семью.
И вот чудо! Прошло совсем немного времени, и нам позвонили из органов опеки и попечительства, куда мы обратились за помощью: есть в родильном доме мальчик, которому нужны мама и папа. Когда я увидела малыша, а ему было меньше недели, вдруг поняла: он – копия моего мужа Александра. Так у нас появился Лёва.
Шло время. Лёве исполнилось пять лет, и мы стали готовиться к тому, чтобы сообщить ему о том, что он – усыновлённый. Посчитали так: главное – дать сыну понять, что он не одинок в этом мире. Объясняла ему всё на собственном примере. Я рано потеряла родителей, но меня спасала вера в Бога. У меня всегда есть Отец Небесный, Божия Матерь, Ангел Хранитель. Лёве нетрудно было это понять. С раннего детства ему читали Евангелие, приводили к причастию. К тому же, сказала я ему, у него ещё есть мы, не биологические, но родители. Вот сколько тех, кто его любит и всегда заступится за него. Я сказала:
– Не я родила тебя, но ты всегда был в моём сердце.
– Значит, вы мне не родные? – помолчав, спросил сын. Ответила:
– Зато ты нам самый дорогой и любимый.
– А где те, которые меня бросили?
– Не осуждай их. Может быть, они больны, может быть, их уже вообще нет на свете. На всё воля Божия.
Конечно, непросто пришлось Лёве. Он стал более задумчивым, тихим. Мы с отцом старались всегда быть с ним рядом, показывать ему свою любовь и заботу. К слову, мой муж очень трепетно относится к ребёнку. Лёва буквально впитывает всё отцовское. Я осознанно всегда так выстраивала отношения в семье, чтобы авторитет отца был непререкаемым. Мы делаем всё, чтобы ничем не огорчать нашего папу, он того заслуживает. Когда пришло время сказать Лёве правду, отец опасался, поймёт ли пятилетний малыш нас правильно? Вместе мы пришли к выводу: правда, даже самая суровая, лучше, чем ложь. Никогда мы не были бы уверены, что сын её не узнает. И разве хорошо бы вышло, узнай он её в подростковом возрасте, да ещё и от посторонних людей? Реакция его была бы непредсказуемой, последствия – тоже. А главное, доверие к нам со стороны Лёвы, возможно, было бы утрачено навсегда.
Был ещё момент, проанализировав который, я поняла: уже можно серьёзно и открыто говорить с ребёнком. Как-то мы с ним гуляли и увидели на теплотрассе «бесхозных» детей. Лёва спросил:
– Мама, что же они такие грязные и, наверно, голодные? Давай возьмём их к нам!
Такие слова многого стоят. Я убедилась: для сына мы с отцом, семья – незыблемый оплот. Для него не было никаких сомнений, что в нашем доме тепло и участие найдёт каждый.
Спустя несколько лет – Лёве сейчас девять – получила подтверждение тому, что восприятие сыном нашего семейного уклада не изменилось. То, что в семье должен быть не один, а хотя бы двое детей, мы с мужем думали всегда. Пришла пора теперь уже удочерить какую-нибудь кроху. Предупредили Лёву: наверно, скоро он станет братом. Сын серьёзно подошёл к вопросу, стал разбирать книжки и игрушки, откладывая те, что могут пригодиться для маленькой. И торопит нас: когда? Он ждёт сестрёнку.
Комментирует главный специалист сектора по охране детства администрации района Галина Кормилицына.
– Многие приёмные родители долго раздумывают, нужно или нет хранить тайну усыновления. Между тем, психологи и специалисты в области усыновления во всех странах мира давно уже не спорят об этом. Нужно! Сохранение тайны подчас даётся чрезмерными усилиями – гарантии его практически нет. Иногда сами родители или ближайшие родственники, посвящённые в секрет, могут оговорками, своими страхами или неадекватной реакцией на вполне невинную ситуацию спровоцировать ребёнка мыслить в «запретном» направлении. Ещё хуже, если он узнаёт правду из чужих уст. В подобных случаях ребёнок часто очень остро реагирует на то, что его долгий период держали в неведении относительно его происхождения, в то время как окружающие были «в курсе всего». А ведь крепкие отношения можно построить только на честности и доверии, но ни в коем случае не на обмане. Когда в семье есть тайна, страдают все.
Рассказав ребёнку правду, вы не нанесёте вреда ни его самооценке, ни самолюбию. Вы просто констатируете факт, каким образом ваш любимый малыш появился в семье. Когда родитель говорит с ним об усыновлении на доступном языке, с использованием, возможно, элементов сказки (в детской психотерапии есть такое направление – терапия сказками), тот в состоянии понять и осознать услышанное. Факт усыновления становится неотъемлемой частью его представления о себе.
Однако государство уважает решение тех, кто не находит приемлемой открытую позицию в данном вопросе. Семейный кодекс РФ гласит: тайна усыновления ребёнка охраняется законом. Судьи, вынесшие решение об усыновлении ребёнка, или должностные лица, осуществившие государственную регистрацию усыновления, а также лица, иным образом осведомлённые об усыновлении, обязаны сохранять тайну усыновления. Указанные лица, разгласившие тайну против воли его усыновителей, привлекаются к ответственности (вплоть до уголовной!) в установленном законом порядке. Сохранению тайны способствует и предоставление усыновившей маме отпуска по беременности и родам. Принимаются и превентивные меры: информация о ребёнке, оставшемся без попечения родителей, а также о лицах, намеренных усыновить, ограничена в доступе.
