«…Здесь немцы были век назад»

visibility
Война не щадила детей. Детство советских мальчишек и девчонок, родившихся в 30-х годах прошлого века, оборвалось в тот день, когда на их родную землю ступила нога немецкого захватчика. 41-й отнял...

Война не щадила детей. Детство советских мальчишек и девчонок, родившихся в 30-х годах прошлого века, оборвалось в тот день, когда на их родную землю ступила нога немецкого захватчика. 41-й отнял у них отцов, братьев и сестёр, обрёк на голод и смерть, концлагеря. Сколько будущих великих врачей, учителей, писателей и поэтов, актёров и актрис, которыми они мечтали стать, потеряло человечество…

Нужно помнить об этих детях, и погибших, и сумевших выжить в аду на Земле, как о героях. Героях, которым порой не было и десяти, когда они становились единственной опорой для матерей, когда выступали связными между партизанскими отрядами на оккупированных территориях, когда добывали ценою собственной жизни в тяжелейших условиях пропитание для младших братьев и сестёр.
   Отец и мать Василия Акимовича Сёмина в 30-е годы, когда в Союзе начался голод, по вербовке переехали из Смоленской в Херсонскую область. Вступили в колхоз. Здесь семью и застала Великая Отечественная война.
   – Очень хорошо помню, как отца на фронт забирали. Вызывали всех на общее колхозное собрание. Было это в августе 41-го. Так мать и осталась одна с детьми (восемь постарше и один грудничок) на руках. А уже в начале сентября, когда закончилась уборка урожая, все поля стали белыми от листовок. Их сбрасывали немецкие самолёты. Мы с ребятами из любопытства бегали рассматривать их. Я и сейчас хорошо помню те страшные цветные картинки. На одной – молодому мужчине немецкие солдаты забивают шпильки под ногти. На другой – пытают щипцами.
   Вслед за листовками осенью в те края пришли и немцы. Они заняли хаты, а местным жителям пришлось перебраться в вырытые ещё до того окопы и землянки. Но самой страшной угрозой для хуторян стал не фашистский солдат, а голод. Василий Акимович вспоминает:
    – Ещё до оккупации председатель колхоза обратился ко всем, чтобы каждая семья взяла себе столько зерна из собранного урожая, сколько могла унести, и спрятала. А урожай в том году собрали небывало высокий. И я с братьями помогал матери его прятать. Как и все, возле хаты рыли ямы, выстилали их соломой и складывали туда мешки с пшеницей. Но уже после того, как хаты заняли немцы, кто-то из предателей доложил о тайниках, и солдаты забрали всё до последнего зёрнышка, обрекли нас на голодную смерть. Выживали как могли. Ели всё подряд – корни, зелень, цветущую акацию. Зимой, конечно, приходилось сложнее. Спасла нас кукуруза. Моя 11-летняя сестра работала на свинарнике – немцы заставляли – и вот как-то к ней пришёл брат, залез на чердак – и увидел там кем-то спрятанные, но забытые кукурузные початки. Их было очень много. И мы ночами перетаскивали их к нам.
   Часто приходилось выходить из окопов на поиски еды. Особенно тяжёлой была весна 43-го. Густых лесов в наших краях не было, зато в садах росли вишни, сливы, абрикосы, под их листвой и укрывали фашистские солдаты артиллерийское оружие, машины. А вечерами немецкие офицеры собирались у русской немки, жившей в одной из хат. В это время я и другие ребята устраивали вылазки за продовольствием. Как-то раз заметил я в саду машину, гружёную консервами. Забрался туда, начал из кузова банки скидывать. Вдруг появился немецкий солдат, заорал, автомат наставил прямо на меня. Не знаю, пожалел он меня, что ли, но так и не выстрелил, отпустил.
   Это был не первый раз, когда я под дулом оказывался. Немцы как только пришли, сразу приказ дали – убить всех собак, чтобы не беспокоили солдат. А я большой любитель собак, и пёс у меня тогда был. Я его в погреб спрятал. Немцы к нам – он залаял. Те заставили меня в погреб спуститься, чтобы я собаку отдал. Ну а я не отдаю, держу её на руках. Выстрелили, повезло – меня пуля не задела. Два раза спасала судьба Василия Сёмина от гибели, спасла и в третий раз.
    – Не скажу, куда мы ходили в тот раз: за водой или ещё за чем-то. Но когда начался артиллерийский обстрел, мы, трое ребят, уже ушли на километр от ближайшего окопа. И в метрах десяти от нас разорвался снаряд. Двое насмерть, меня тяжело ранило.
   Из-за этого ранения Василий Акимович в восемь лет практически потерял зрение (на 90%), а осколочные раны дают о себе знать до сих пор. Но и тогда после тяжёлых операций он не потерял воли к жизни и желания реализовать себя. Правда, помочь ему и поддержать по-мужски было уже некому, всё легло на хрупкие материнские плечи.
   – Конечно, вспоминаю и День Победы, когда в деревню вернулось несколько человек, искалеченных, больных, но живых. А то всё похоронки, похоронки шли. Похоронку получила и мать – отец погиб в боях за Севастополь. Победный май был связан со слезами.
    Надо было помогать семье. Сестра, та что в свинарнике работала, предложила пасти поросят. От меня толку-то? Они чуть подальше ушли – и я не вижу их. Так бы я и пропал наверное, если бы не школьная учительница начальных классов, которая, видя моё стремление к учёбе и успехи в ней, предложила матери отвезти меня в Кировоградскую спецшколу для слепых.
   Добирались мать и сын долго, тяжело. Ехали и на платформах, и на крышах вагонов, потому что все поезда были переполнены солдатами, возвращавшимися домой. Но все трудности Василий Сёмин претерпел не зря. Он успешно окончил эту школу, изучил систему Брайля в кратчайшие сроки. Как говорит он сам, «быстро овладел наукой, потому что хотел стать настоящим человеком, вырваться». Василия, как лучшего ученика, воспитательница сама отвезла в восьмилетнюю Одесскую школу для слабовидящих. И её он окончил на пятёрки. Дальнейшее образование было под вопросом.
   – Сначала я попытался поступить в среднюю спецшколу для слабовидящих и слепых в Куйбышеве. Приехал в августе, подал все необходимые документы. Отметки, характеристика – всё отлично. Но дело в том, что тогда действовал «закон» Сталина: те, кто был в оккупации – люди второго сорта, они с немцами сотрудничали. А ведь в годы оккупации фашисты отправляли женщин на работу только под дулом автомата, мы же, мальчишки, не раз испытали на себе удары кованых солдатских сапог. Тем не менее в Куйбышевскую спецшколу меня не приняли. Хорошо, знакомые посоветовали попытаться поступить в аналогичную школу в Алатыре. Ехал 11 дней. И после дополнительных экзаменов (к тому моменту все классы были уже укомплектованы) я поступил.
   Эту школу В.А. Сёмин окончил с медалью, благополучно поступил в институт в Пензе, а потом по распределению оказался в Виле, где и проработал учителем истории 40 лет.
  Многие узнали о великом горе войны и Великой Победе русского народа из уст очевидца. Живая история. Он рассказывал о ней таким же детям-школьникам, каким был сам, когда его детство унесла Великая Отечественная.
   Героем, наверное, можно назвать не только того, кто способен на самопожертвование. Герой – это тот, кто несмотря на трудности и испытания, боль и потери, выстоял, выжил и сохранил тепло сердца, свет души, способность любить, сострадать, помогать и прощать. Василий Акимович как раз такой человек.