Реквием по Рожновскому

Посёлок Рожновский был образован в первые послевоенные годы на территории, относящейся к вильскому сельсовету. Строительство местных домов и прочей инфраструктуры началось в 1948 году и осуществлялось силами лесоторфоуправления (ЛТУ) – дочернего предприятия Выксунского металлургического завода, главными задачами которого были разработка торфяников и лесных участков, а также дальнейшее обеспечение ВМЗ топливом. 

Схема расположения основных объектов инфраструктуры в посёлке Рожновском в 1948-2010 гг.

Причины, побудившие руководителей ЛТУ выбрать именно этот участок в Рожновом бору для заселения, точно неизвестны. Но ответ, скорее всего, лежит на поверхности. На обширных делянках между двумя крупными соседними сёлами Верхняя Верея и Виля в 1940-е годы велась масштабная лесодобыча, к тому же в данном районе существовала ветка узкоколейки с многочисленными временными «усами», а потому решение построить здесь конторское лесное управление и дома для работников лесной промышленности выглядит вполне логичным. Как бы то ни было, очередной населённый пункт с производственным уклоном появился на юго-западе Выксунского района, и в 1949 году началось активное заселение Рожновского.

– Эх, жалко, вы не застали недавнюю встречу рожновцев, мы бы многое рассказали о посёлке, – сетует бывший житель Рожновского Николай Филиппович Бабченков. – Вы когда урочище посещали? В мае? А мы в конце июля встречались, 29-го, в день трагедии. Созвонились заранее, приехали, пообщались, вспомнили былое... Я привёз с собой газонокосилку и бензопилу, скосил траву, срезал кусты, а то там вся площадь очень сильно заросла. У меня дома хранился старый снимок  первых рожновских жителей, и я накануне отдал его в фотоателье, чтобы увеличить в размерах. Привёз эту фотографию на встречу и прикрутил к дереву. Пусть все знают, что тут жили наши предки!

1957 год. На снимке запечатлены первые жители посёлка Рожновский. Седьмой слева в верхнем ряду технорук (главный инженер) Виктор Гаврилович Вознесенский, 12-й слева в верхнем ряду – многолетний начальник участка Иван Васильевич Грамотов

Николаю Филипповичу 68 лет, из которых 35 он прожил в Сибири. Начиналось всё так: в 1969 году, после окончания выксунского техникума, юный Коля Бабченков уехал по распределению в Забайкалье. Классическая ситуация для тех лет – многие из числа советской молодёжи считали большие стройки романтикой. А дальше – служба в армии, свадьба, работа на нескольких сибирских металлургических предприятиях.

– В 1972 году я привёз жену в Рожновский знакомиться с моими родителями, – улыбается Николай Филиппович. – Когда сошли с поезда и подошли к посёлку, супруга обомлела: сосновый бор, повсюду изумительная чистота, соловьи ночью поют! Жена была в восторге!

Слова о потрясающей чистоте в посёлке – не банальный эпитет: на протяжении всего существования Рожновского на широкой местной улице царил образцовый порядок. Жители регулярно с помощью метёлок и граблей благоустраивали территорию у своих домов. Не зря у железнодорожной линии неподалёку от поселения в советские годы кто-то установил шутливую табличку «Сочи», намекая на то, что Рожновский – эдакий маленький курорт в нашем районе. Все грибники и ягодники, проходившие мимо посёлка, поражались местному пейзажу: вековые сосны-великаны стоят у домов, в палисадниках небрежно раскидали свои лапы жасмин и черёмуха, на окраине поселения солнце играет бликами на поверхности пруда…

В настоящее время территория сгоревшего посёлка полностью покрыта зеленью. На некоторых участках молодые берёзки и липы уже настолько тесно соседствуют друг с другом, что образуют самые настоящие живые стены

В этом небольшом лесном пункте с двумя десятками домов все жители прекрасно знали друг друга. Жили сплочённо, а уж если и случались мелкие бытовые ссоры, то забывались быстро. Всем составом в красном уголке рожновцы отмечали майские и ноябрьские торжества, проводы в армию и юбилеи, местный престольный праздник Сергиев день (8 октября по новому стилю), а с 1966 года – ещё и День работников леса.

– Дружно мы жили в посёлке, – вспоминает рожновский старожил, 89-летняя Тамара Ксенофонтовна Суховодова. – Между соседями всегда были хорошие отношения. Я переехала в Рожновский в 1960 году из Осиповки, а там свои устои царили. Пример? В Осиповке был пруд, он делил деревню на две части – Казаковку и Ершовку. Так вот, если ершовские парни зайдут на соседнюю территорию – знай, быть драке. А в Рожновском мы жили одной большой семьёй. На праздники всегда собирались и устраивали застолье всем посёлком. Один пирогов принесёт, второй картошки – у кого что было, то и несли к столу!

Один из немногих сохранившихся снимков, на котором запечатлена окраина посёлка незадолго до трагедии (фото из архива семьи Козяковых)

По словам Тамары Ксенофонтовны, первые несколько лет проживания в посёлке после переезда были для неё самыми трудными – крохотная квартирка, небольшая зарплата мужа-лесоруба, трое малолетних детей на руках. Но спустя какое-то время жизнь изменилась в лучшую сторону: в 1966 году Суховодовы переселились в более просторную квартиру на другой стороне рожновской улицы, да и супругу в поздние годы брежневского правления стали платить за тяжёлую работу достойные деньги.

1955 год. Трудовые будни рожновских лесорубов: Филипп Иванович Бабченков спиливает бензопилой сосну на заготовительном участке

Кстати, пару слов о пролетариях. В последние годы в некоторых СМИ и на интернетовских форумах можно часто встретить фразы о том, что в нынешней России простых тружеников в грош не ставят, а вот в Советском Союзе к представителям рабочих профессий всегда относились с уважением. С этим утверждением, конечно, трудно поспорить, советская пропаганда действительно возносила работников физического труда. Но следует внести важное уточнение: в неофициальной обстановке отношение руководителей к рабочему классу зачастую было совсем иным.

Приведу любопытный отрывок из протокола заседания третьей сессии Вильского сельского совета депутатов седьмого созыва. Данное собрание состоялось 26 июня 1959 года, на нём присутствовали 34 депутата из 50 избранных, а также заведующие местных учреждений – амбулатории, медпунктов, детсадов и яслей. Даже товарищ из рай-совета и заведующий рай-здравом посетили это летнее заседание для решения текущих проблем. Основные темы депутатских выступлений – улучшение качества жизни людей (организация коечного лечения в вильской больнице, наведение порядка в бывшем ляпуховском магазине и пр.). После начальных дискуссий слово взял мастер рожновского лесопункта товарищ Т., высказав следующее пожелание:

– В выксунской амбулатории рабочих лесопункта принимать не нужно, [предлагаю] проводить приём в вильской амбулатории…

Зимняя идиллия: узкоколейный пассажирский поезд следует из Вили в сторону Рожновского (ориентировочное время создания снимка –  середина 1950-начало 1960-х годов)

Разумные слова от народного избранника. Действительно, зачем больному рожновскому лесорубу тащиться в город (прямых автобусных рейсов от соседней Верхней Вереи до Выксы тогда ещё не было), когда есть возможность добраться на пассажирском поезде до Вили (7 км) и без всяких проволочек попасть на приём к медику? Но уже своей следующей фразой депутат умудрился вмиг перевернуть всё с ног на голову:

– ...Освобождение [от работы] нужно давать только при тяжёлом повреждении, в больничном листке точно указывать диагноз…

Вот те на! А что конкретно, спрашивается, подразумевал упомянутый товарищ под «тяжёлым повреждением»?! Перелом позвоночника в результате падения дерева или потерю конечностей от механического воздействия бензопилы? То есть, следуя этой логике, жалобы людей на растяжение связок или ушибы не должны приниматься в расчёт? Ну хорошо, ляпнул не подумав, с кем не бывает. А вот депутатские слова о точном врачебном диагнозе стоит, пожалуй, разъяснить детальнее для нынешнего младого поколения.

На бескрайних просторах Рунета был найден этот раритетный снимок, на котором посёлок Рожновский запечатлён за несколько лет до трагедии. Деревянные палисадники, двускатные крыши, дворовые постройки – общий вид местных жилищ не менялся со времён образования посёлка

Дело в том, что в хрущёвскую эпоху в листах нетрудоспособности действительно указывался диагноз, так что речи о сохранении персональной и медицинской тайны в те времена не шло. Вся закавыка в том, что под видом укрепления трудовой дисциплины в нашей стране повсеместно ущемляли интерес рабочего человека. За примерами далеко ходить не надо – вспомните о сниженной оплате больничных для трудящихся, не состоящих в профсоюзе – одно из самых частых нарушений прав работника в советскую эпоху. Да что греха таить – для хорошей отчётности врачам зачастую спускали указания свыше, что следует вписывать в графу «диагноз». Но когда на районном депутатском заседании мастер лесоучастка озвучивает свои пожелания и рекомендации медикам, при этом не имея должных знаний и, главное, соответствующих полномочий – это уже явный перебор.

На зарастающей мелколесьем рожновской территории периодически встречаются различные артефакты, свидетельствующие о былом присутствии человека в здешних местах

…И всё же человеческая память так хитро устроена, что всё хорошее наш мозг старается сохранить в отдельных кладовых, а негативные сюжеты – затереть или уничтожить. Бывшие рожновские жители с удовлетворением отмечают, что в дефицитные советские годы продуктовое снабжение местных работников лесной промышленности с самого основания Рожновского и вплоть до 1990-х годов всегда было на высоте. Консервы, печенье, крупы и прочую провизию привозили из Выксы в крытом вагоне в соседнюю Верхнюю Верею, там перегружали на телегу и доставляли в посёлок.

– В советские годы горожане приезжали в Рожновский как в Москву! – заливисто смеётся 57-летняя Анна Яковлевна Козякова, дочь Тамары Ксенофонтовны. – Колбасы, конечно, на прилавках не было, но привозили всё самое лучшее и свежее. В нашем посёлке находилось конторское управление, поэтому многие работники из Верхней Вереи периодически приходили в Рожновский получать зарплату и продуктовые пайки – зефир, рыбу, какие-то деликатесы.

– Помню такую картинку: день получки в нашей конторе, – подхватывает тему Николай Бабченков. – Мужички получают деньги, на выходе сразу собираются в маленькие группки и расходятся по местным кустам. А спустя какое-то время из этих зарослей уже доносится нестройное пение. Ну а через несколько часов приходят жёны этих работяг и забирают своих благоверных домой…

Июль 2018 г. Бывшие обитатели посёлка Рожновский, а с 2010 года – жители села Верхняя Верея семья Козяковых-Суховодовых: Анна Козякова (вторая слева) с внучатым племянником Ваней (крайний слева), Тамара Суховодова и Евгений Козяков

Пусть эта забавная бытовая зарисовка не смущает наших читателей, ибо работали рожновские дровосеки до седьмого пота. Условия труда были жёсткие, физическая нагрузка большая, недаром лесорубы выходили на пенсию в 55 лет. К тому же в 1950-1960-е делянки стали разрабатывать всё дальше и дальше от посёлка (например, неподалёку от деревни Макаровки), поэтому много времени отнимала дорога до лесоучастка. «В пять утра муж уходил на работу и в пять вечера приезжал домой», – вспоминает Тамара Суховодова. А Николай Бабченков приводит ещё одну историю из далёкого советского детства, когда в конце 1950-х зимним вечером увидел возвращающихся с трудовой вахты рожновских рабочих:

– Из окон нашего дома хорошо просматривалась дорога к конному двору. И вот как-то раз вижу: с работы едут лесорубы. Лошади запряжены в сани с подсанками, одна подвода следует, вторая, третья, четвёртая, пятая, шестая, седьмая… Добрались до конного двора. Мужчины распрягли лошадей, и местный конюх Мишин стал заводить коней в стойло…

В 1950-1960-е годы на рожновском подворье числилось порядка 20 лошадей, однако технический прогресс не оставил парнокопытным шансов. Появившиеся на делянках трелёвочные трактора быстро вытеснили из производства конную тягу. К концу 1980-х в Рожновском осталась всего одна лошадка, на которой продолжали возить продукты.

Август, 2018 г. Бывшие рожновские жители Татьяна Дудоладова (в девичестве – Бабченкова) и Николай Бабченков с внучкой Викой

С момента основания посёлка начальником Рожновского участка долгие годы числился Иван Грамотов. Он многое сделал для улучшения здесь жилищных условий. К примеру, в 1961 году провели электричество, позднее установили на улице несколько прожекторов и громкоговоритель. После Грамотова начальником местного участка стал Леонид Николаев, затем – Александр Гусев. Стоит отметить, что в 1950-1970-е годы Рожновский развивался в ногу со временем, но к концу советской эпохи отдалённость от города постепенно давала о себе знать.

– В 1990-е годы цены как на дрожжах росли, у молодёжи с работой было не всё гладко, жизнь казалась неопределённой, – пожимает плечами Анна Козякова. – По идее, молодое поколение должно помогать старикам, а мы в те годы выживали за счёт своих пожилых родителей, им-то пенсию регулярно приносили…

В советскую эпоху на этом небольшом участке компактно размещались несколько объектов поселковой инфраструктуры: кузница, конный двор (до середины 1980-х) и бондарная мастерская (в позднесоветские годы здание переоборудовали в ремонтный гараж)

В тучные нулевые ситуация в посёлке частично выправилась. Некоторые жители приобрели машины (после демонтажа выксунской узкоколейки наличие личного авто в Рожновском стало необходимостью), кто-то наконец смог сделать долгожданный ремонт (обслуживание от леспромхоза прекратилось после распада СССР). Однако было ясно, что лучшие годы лесопункта остались позади: на дворе XXI век, а во всех местных домах по-прежнему было печное отопление. Вот в таком подвешенном состоянии Рожновский просуществовал до июля 2010 года, а дальше…

– В то лето мы до последнего надеялись, что лесной пожар пройдёт мимо посёлка, – вспоминает об июльской трагедии Анна Козякова. – Даже когда огонь от Сноведи двигался в нашу сторону, каждый житель почему-то думал, что с его домом ничего не случится. Кстати, после пожара я слышала, что некоторые возмущались, что их, мол, не предупреждали о ЧП. Так вот, заявляю: власти заранее предупреждали нас об эвакуации, просили и даже умоляли, чтобы мы покинули дома. У нас одна бабушка в посёлке жила, 1928 года рождения, так она упёрлась: не поеду – и точка! Сильно сопротивлялась. Сама маленькая, сухонькая, откуда только силы взялись! Наш сосед Женя Ерошкин не вытерпел, взял её на руки и насильно в машину посадил. Слава богу, во время пожара обошлось без жертв...

Удивительно, но во время мощного пожара в Рожновском от огня уцелели некоторые предметы, которые по всем законам физики должны были сгореть в первую очередь. Например, остались невредимыми детские пластиковые качели в центре посёлка и несколько хлипких деревянных заборчиков (на фото) около сгоревших домов

Супруг Анны Яковлевны, 61-летний электромонтёр Евгений Вениаминович Козяков с грустью в голосе вспоминает драматические события восьмилетней давности:

– Огонь подошёл к Рожновскому 29 июля, в шесть часов вечера. Менее чем за 40 минут посёлок полностью сгорел. Утром мы словно летели по пожару, думали что-то спасти. Картина страшная: кругом одни головешки, рамы оплавились, даже толстенные швеллера от высокой температуры загнулись…

Обугленный столб в центре бывшего поселения выглядит в наши дни весьма символично, являясь напоминанием о мрачных событиях жарким летом 2010 года

После локализации пожара столичные власти взяли на особый контроль строительство домов для погорельцев в выксунских окрестностях, пообещав, что уже в ноябре 2010 года люди смогут въехать в новые жилища. Попутно было принято решение о расселении рожновских жителей, потерявших кров в результате стихии, в соседнем пункте Верхняя Верея (это село тоже очень сильно пострадало от природного пожара). Строительство домов в сентябре-октябре 2010-го велось поистине стахановскими темпами, в итоге осенью того же года в селе появилась новая улица с простым и понятным названием – Рожновская.

– В Рожновском мы раньше одной большой семьёй жили, так и здесь, на новом месте в Верхней Верее тоже дружим со всеми соседями, – рассказывает о текущем положении дел Анна Козякова. – Время идёт, прошлое забывается, а всё-таки наш посёлок мне иногда снится. Поймите, ведь тогда, в 2010-м, у кого-то дом сгорел, у кого-то – вещи и техника, а у нас сгорела родина…

Памятный щит на территории урочища гласит, что 29 июля 2010 года Рожновский в результате пожара прекратил своё существование

Разрастающаяся год от года берёзовая роща вперемежку с сухими сосновыми стволами – так в настоящее время выглядит окраина урочища

Урочище мы обследовали вместе с пенсионером из соседнего села Верхняя Верея Алексеем Пятаком, который знает местную территорию как свои пять пальцев. «С местными мы всегда дружили, ну а как же – соседи, – вспоминает Алексей Михайлович. – По деревенским меркам километр – не расстояние, в молодости я частенько в Рожновский приходил с приятелями купаться на пруд. А ещё – любили там кино смотреть в местной конторе, телевизоры-то в 1960-е годы были большой редкостью…»

Крохотный безымянный пруд был выкопан на окраине посёлка в качестве противопожарного водоснабжения в начале 1960-х при помощи бульдозеров С-80 и С-100. К слову, за всю историю существования Рожновского местный водоём, будто показывая людям свой несносный характер, дважды «убегал». Причём первый «побег» (это случилось в 1970-х годах) местные жители запомнили надолго: продолжительные и мощные ливни подмыли хлипкий лоток-перегородку, и прудовая вода моментально хлынула в образовавшуюся брешь. Впрочем, запруда тогда была оперативно восстановлена, и водоём со временем снова наполнился до прежнего уровня

Посёлок Рожновский находился в глубине лесного массива, где царили тишина и порядок. Около местных домов росли высокие и стройные сосны, солидный вид этих хвойных великанов придавал особый колорит поселению и удачно вписывался в общий дизайн. К сожалению, практически все деревья сгорели во время пожара в 2010-м, и были спилены осенью того же года во время расчистки горельника

Июнь, 2018 г. Житель соседнего села Верхняя Верея Алексей Пятак проходит по заброшенной рожновской территории