Чёрно-белые сны Макаровки (часть 2)

Сложный период наступил в Макаровке после окончания Великой Отечественной войны. Радужные ожидания местных обитателей в середине-конце 1940-х годов разбились вдребезги о бетонную стену реальности: немцев победили, но лучше жить не стали. Тягостный сельхозналог в виде ежегодной сдачи государству масла, яиц и шерсти, нехватка техники на полях, постоянное безденежье и отсутствие возможности сменить место прописки превратили макаровских колхозников в бесправных невольников.

В послевоенные годы наше государство тратило огромные средства на восстановление разрушенной инфраструктуры в стране и разработку новейших видов вооружения (баллистические ракеты, атомные и водородные бомбы). В условиях разворачивающейся холодной войны финансирование советского аграрного сектора, и без того пребывающего в глубоком кризисе, производилось в недостаточном размере. Стоит ли удивляться, что бытовая обстановка в любой выксунской деревенской избе не менялась десятилетиями: всё те же чугунки и самодельные лавки, русские печи, занимающие половину кухни, некрашеные деревянные полы и потолки, массивные сундуки вместо платяных шкафов и т.д.

Часом с квасом, а порою с водою

…С наступлением мирного времени взрослое население Макаровки по-прежнему выбивалось из сил, чтобы обеспечить себя и своих детей средствами к существованию. Многие жители после окончания тяжёлой смены в колхозе находили время для работы на личных садово-огородных участках. Несколько местных мужчин и женщин смогли устроиться в отделения химлесхоза или леспромхоза, где платили неплохие по деревенским меркам деньги. Люди крутились как могли: летом собирали грибы-ягоды и затем продавали лесные дары на городском рынке – какая-никакая прибавка в скудный семейный бюджет.

– А если по осени собирали хороший урожай картофеля, то зимой можно было выгодно продать на базаре излишки, – вспоминает бывшая макаровская жительница, 81-летняя Анна Андреевна Макарова (в девичестве Артамонова). – Уложишь мешки в деревянные сани, накроешь их сверху чем-нибудь от мороза и тащишь волоком до города.

Бесспорно, духовный подъём советских граждан после войны был необычайно силён, но даже малограмотные колхозники со временем начали понимать: что-то не так в общей системе, лозунги явно расходятся с делом. И в таких тяжёлых социально-бытовых условиях больше всего страдали невинные деревенские дети: лишённые многих радостей жизни, эти мальчишки и девчонки взрослели гораздо быстрее своих городских сверстников, с малых лет приучаясь помогать родителям по хозяйству.

– В середине 40-х в нашу макаровскую школу я ходила в лаптях, какие уж там обновки, – с горечью в голосе говорит Анна Макарова. – Расскажу один случай. После окончания третьего класса учительница повела нас полоть сорняки на просяном поле. Все ребята пошли по тропе, а я, босая, в сторонке держалась, и в траве меня укусила змея. Нога моментально опухла, боль жуткая. Отвезли меня в городскую больницу. Следом приехала мама. Я бросилась к ней на шею: «Ма, возьми домой!» – «Да ты что! Здесь хоть хлебушка наешься вволю!» – «Да пусть я голодная буду, только забери отсюда!» Но какое там – я больше месяца в больнице пролежала, опухоль до рёбер дошла, накладывали гипсовую лангетку. Это сейчас медики всякими препаратами с того света вытащат, а в те годы какое уж было лечение… Ну так вот, через месяц возвращаюсь домой, захожу внутрь (избы тогда не запирались, если накладочка на скобу накинута – значит хозяева ушли) и вижу: стоит на шестке сковородка, а в ней – шелуха от проса. Чем уж она была помазана, не помню, но я тогда ела эту лузгу. Вот и всё моё детское лакомство…

На стыке 40-50-х на Макаровку свалилась новая напасть: в целях оптимизации закрыли школу-четырёхлетку. Это был тревожный звоночек от властей: никакого развития в деревне в ближайшее время не предусматривалось. Ликвидация начального учебного заведения поставила местные семьи перед серьёзной дилеммой: как дальше обучать детей? Иван Облетов, например, решил эту проблему так: договорился в соседнем кулебакском посёлке Велетьме (9 км от Макаровки через лес) с местной хозяйкой о размещении квартирантов, и отправил к ней своих отпрысков грызть гранит науки.

Массовое сокращение устаревших школ-четырёхлеток нанесло сильнейший удар по размеренному укладу сельской жизни в РСФСР. В истории выксунских населённых пунктов тоже есть немало примеров, когда после закрытия упомянутых заведений жители начинали покидать родные места. Но тут как будто сама жизнь вступилась за Макаровку: большинство подростков к началу 1950-х уже окончили четырёхлетний образовательный цикл и о дальнейшем обучении не думали, а в течение последующих 8-10 лет в деревне образовалась демографическая яма.

– Водить детей в школу в соседнюю Михайловку за четыре километра у нас не было возможности, – рассказывает 84-летняя Любовь Фёдоровна Макарова (в девичестве Лексина). – Ребятишек в лес одних не отпустишь, их же надо сопровождать! И кому из взрослых водить школьников в Михайловку, если все трудились с утра?! Получается, нужно было рассчитываться с работы, а это – потеря денег в семье. Вот потому-то с конца 50-х народ стал потихоньку разъезжаться из Макаровки…

Богатому – как хочется, а бедному – как можется

Долгожданное электричество в деревню провели в период 1962-1964 гг., до того момента все жители в тёмное время суток использовали в качестве источника освещения извечные керосиновые лампы. Старожилы отмечают: «лампочка Ильича» появилась в Макаровке слишком поздно, поелику местных обитателей здесь оставалось с каждым годом всё меньше и меньше.

Такая же история и с магазином: с момента основания деревни и до начала 1950-х годов тут не было помещения для мелкооптовой торговли, что доставляло людям большие неудобства. Лёд тронулся лишь в заключительный период сталинского правления: макаровские жители отныне могли покупать продукты и товары в лавке Натальи Шиковой. Впрочем, лавка – это громко сказано. Жительница просто отвела одну комнату в своей избе под склад и с разрешения властей стала вести ежедневную торговлю. Неприхотливые колхозники и этому были рады, главное – всё необходимое теперь можно было купить здесь, в поселении, а не ходить за десятки километров в город. 

Открытый в начале 1960-х леспромхозовский магазин просуществовал в Макаровке недолго: как уже было сказано выше, в тот период жители начали активно разъезжаться, и через несколько лет этот деревянный продуктовый сарайчик демонтировали и куда-то увезли. Кстати, упомянутая Наталья Шикова в данном магазине числилась единственной продавщицей, а после переезда в город продолжала работать в торговой отрасли – видимо, здесь тот самый случай, когда человек нашёл своё призвание в жизни.

– Я переехала в соседнюю Михайловку в 1961 году и работала продавщицей в местном магазине, – делится воспоминаниями Любовь Макарова. – Обычный деревенский ларёк, тут и добавить нечего. Мне регулярно выделяли лошадь и повозку для торговли в Макаровке. Продавала всё подряд: сахар, мыло, спички, муку, макароны, печенье. А если не привезёшь товары первой необходимости, могли и наказать…

Раз уж зашла речь о провизии, будет не лишним напомнить о перманентной нехватке отдельных продуктов в Выксунском районе в 1950-1960-е годы. Бывшие макаровские жители в один голос утверждают: в деревенских магазинах в ту пору не было в продаже проса и гречи, эти крупы считались жутким дефицитом. Современная молодёжь попросту не поймёт чаяний наших людей в советскую эпоху, а ведь если вдуматься, это было совсем недавно! К слову, Любовь Фёдоровна Макарова поведала интересную историю, как в конце 50-х она вместе со своей свекровью Аксиньей Васильевной ездила в столицу за гречневой крупой:

– Я очень боялась ехать в Москву. Говорю свекрови: «Я там потеряюсь!». А она мне в ответ: «А я – нет!» Что интересно: она неграмотная была, а ориентировалась в большом городе очень хорошо, гораздо лучше меня! В общем, приехали мы в Москву, походили по улицам, зашли в какой-то магазин и спросили: «Греча есть?» – «Есть. Сколько будете брать?» – «Ну-у… По сумочке…» – «Подходите к чёрному входу, продадим мешок! Только украдкой!» Мы так и сделали. Купили со свекровью 50-килограммовый мешок и понесли его к вокзалу. На переходах в метро наверх поднимемся, отдохнём и снова тащим. Намучились страшно. В общем, добрались до Макаровки, стали по мостку через ручей переходить – и весь мешок рассыпали! Ах ты, батюшки, вот незадача-то! Пришлось собирать…

Пищевой рацион здешних жителей в послевоенные годы был вполне традиционным для наших широт: солёные грибы и огурцы, квашеная капуста, картофель (пюре или в мундире), блины, каши и т.д. В выходные дни или на престольный макаровский праздник Покров (14 октября по новому стилю) хозяюшки могли порадовать детишек большими – размером чуть ли не с локоть – пирогами с разными начинками. Сохранился старый местный рецепт выпекания рулета: пшено, лук и морковь предварительно отваривали, затем овощи мелко резали и вместе с пшеном выкладывали на раскатанное тесто. Начинку заворачивали и ставили примерно на час (в зависимости от температуры в печи) выпекаться. На выходе получалось простое, но вкусное блюдо.

А ещё в Макаровке очень хорошо росли тыквы, на здешней песчаной почве к сентябрю они вырастали до гигантских размеров. Принесёт хозяйка с огорода созревший плод, очистит от кожи и семечек, разрежет на кусочки, сложит в чугунок и поставит в печь томиться. Ну а через несколько часов готовое кушанье посыплет сахарком и угощает своих домочадцев – объедение! Кстати, из тыквы, богатой витаминами группы В, калием, клетчаткой и железом, местные женщины также делали заготовки на зиму: солили очищенные половинки в деревянных кадушках и затем переносили на хранение в погреб.

Прошлого не догонишь, а от завтра не уйдёшь

Народ в Макаровке жил простой и покладистый, в деревне отродясь не было драк, воровства, убийств и тому подобных криминальных происшествий. Однако в местной истории сохранились два несчастных случая, произошедшие с интервалом в несколько лет. Первый инцидент случился с Михаилом Облетовым в 1950-е годы (точную дату установить не удалось). В трудное послевоенное время этот многодетный деревенский житель отправился в Арзамас менять какие-то товары и попал там под поезд. Тело погибшего в деревню не отправили, схоронили на чужбине. В итоге семеро детей в одночасье остались без отца. Вдове Матрёне Облетовой было невероятно трудно в одиночку воспитывать своих сыновей и дочерей, но всё же она с честью выполнила материнский долг: все дети выросли и стали достойными людьми.

Второе памятное происшествие случилось в деревне 6 июля 1960 года. В сухую погоду из-за детской шалости загорелся дом Макаровых. Стоящую справа избу Пышониных удалось отстоять, но из-за сильного ветра огонь перекинулся на соседний дом Натальи Цециной. Поскольку деревня находилась в отдалении, пожарники не успели приехать к месту возгорания и оба строения сгорели дотла. Погорельцы Макаровы вскоре получили добро на заготовку древесины в лесу, и в том же 1960 году глава семейства Иван Григорьевич вместе со своими сыновьями Алексеем и Николаем начал строительство дома на прежнем месте. А вот пожилой Наталье Цециной помочь было некому, поэтому в качестве жилья колхоз безвозмездно передал ей небольшую деревянную сторожку. На месте сгоревшей избы оперативно разобрали мусор, установили домик и сделали пристройку. Однако в этом жилище одинокая пенсионерка прожила менее года, скончавшись от последствий пережитого стресса.

В 1951, 1958 и 1964 годах макаровский колхоз прошёл через три объединения, став в конечном счёте одним из филиалов совхоза «Новодмитриевский». Но эти правительственные реформы, направленные на укрупнение и оптимизацию работы сельских предприятий, уже не могли остановить повальное бегство из деревни. Что могли в таком случае предпринять местные руководители? Уговаривать людей потерпеть было уже бесполезно – жители устали от бедности и неопределённости.

– В 1960-х у нас в деревне стало туго с работой, народ тогда начал рваться в город, – подводит итоги Анна Макарова. – Когда я уезжала из Макаровки в 1968-м, поля ещё засевали, но вся молодёжь к тому времени укатила, остались одни старики…

Анна Андреевна вспоминает, с какими трудностями ей пришлось столкнуться в 1966 году, когда возникла необходимость переезда из родной деревни в город. По словам пенсионерки, она больше года обивала пороги в бюро технической инвентаризации (БТИ), находившемся тогда возле магазина №10 на улице Ленина. Объяснения и просьбы на конторских служащих не действовали, и казалось, эта канитель будет длиться вечно. Вопрос удалось решить благодаря двоюродному брату, который руководил на тот момент леспромхозом в Ардатовском районе. 

Высокопоставленный кузен сделал звонок другу-партийцу в Выксу, после чего на собрании горисполкома семье Анны Макаровой выдали разрешение на переселение.

Начиная с середины 1950-х, за последующую четверть века Макаровка растеряла всех своих обитателей. Деревня превратилась в урочище в 1979 году, когда в соседнюю Михайловку перебралась последняя жительница – пенсионерка Александра Ромашихина.

Большинство местных семей в итоге обосновалось в кулебакском посёлке Велетьме (Облетовы, Шиковы, Рыбкины) и в разных районах Выксы. Например, Ромашихины и Макаровы поселились в Антоповке, Чалышевы – на Межонке, Пышонины, Артамоновы и Шиковы – в районе монастыря, Артамошкины – на Скотном. Ещё одно семейство Чалышевых в своё время выехало на Украину, а Облетовы после переезда из деревни выбрали в качестве нового места проживания выксунский посёлок Вилю.

Макаровка ушла в небытие тихо и безмятежно, словно боясь кого-то потревожить. И в который раз приходится констатировать: с каждой исчезнувшей выксунской деревушкой мы безвозвратно теряем частичку местной самобытной культуры.

P.S. Во время написания статьи стало известно о скоропостижной кончине Любови Фёдоровны Макаровой (1936-2020). К сожалению, время остановить нельзя. Любая утрата тяжела и невосполнима, но всё же светлая память всегда сильнее смерти. 

Автор выражает соболезнования родным и близким Любови Фёдоровны.