Малиновка – распространённое название деревень и посёлков не только в России, но и на Украине и в Белоруссии.
В нашей стране насчитывается 160 поселений с названием Малиновка. В Нижегородской области таких населённых пунктов – 16. Свои Малиновки есть в Богородском, Лысковском, Ардатовском, Бутурлинском, Шахунском, Сергачском и Гагинском районах и, конечно, у нас.
Красивым именем выксунская деревня обязана не звонкоголосой маленькой птичке, воспетой группой «Верасы». Всё намного прозаичнее: в 20-х годах, когда шло активное освоение местных земель, на месте современной Малиновки росли богатые малинники.
Основным «людским донором» для Малиновки стали Ново-дмитриевка и Старая Дмитриевка.
В лучшие годы деревня насчитывала 36 домовладений. Сегодня здесь – единственная улица Малиновская с парой десятков деревянных домов. На дверях многих висят замки: по словам местных, эти избы «под дачу или вообще продаются». В том, что кто-то приобретёт жильё и переедет сюда на ПМЖ, те же местные сильно сомневаются.
Что ещё рассказать о Малиновке? Пополам деревню делит асфальтированная дорога, в конце заворачивающая налево – к двум ангарам. У многих домов растут мощные раскидистые ивы, к веткам которых прибито по нескольку скворечников. Тут и там, словно гигантские спички, высыпанные из такого же огромного коробка, валяются срезки с местной пилорамы. Гуляют гуси, куры, козы, но их не много.
Во время поездки мы задержались надолго только у двух домов – того, в котором живёт Анатолий Сергеевич Щербатов, и того, где хозяйствует Михаил Николаевич Коротков. Поговорили о прошлом деревни и просто о жизни, которая особо сладкой не была, но и хорошее случалось.
Не за каждой дорогой иномаркой так ухаживают, как Анатолий Сергеевич – за своими «Жигулями». Только вернулся из больницы, а уже с тряпкой в руках автомобиль обходит. Сверкают стёкла, зеркала заднего вида, металлические бока и диски, краска – как вчера обновляли. И первый вопрос, который слетает с языка:
– А Вы вообще машину используете, или она просто так стоит?
– Конечно. В городе бываю, в Новодмитриевку в магазин езжу.
Аккуратность Анатолия Сергеевича как автовладельца отчасти объясняется и большим водительским стажем (более 40 лет), и что работа его и его отца была связана с грузоперевозками (уважение к технике), а отчасти тем, что мужчина с детства приучился ценить и беречь вещи:
– Когда отца забрали на фронт, нас у матери было трое. Сестра с 1930 года, я с 38-го и ещё одна сест-ра с 40-го. Отцу повезло, ещё во время службы в Тбилиси в 1935 году он выучился водить машину, так и во время войны шофёром был. Только потому, наверно, и вернулся, что не в атаку ходил, а за рулём служил. Войну он окончил в Кёнигсберге. А как домой пришёл, в 1946-м появился у меня брат. Семья была большая, дружная, но выживали тяжело. Когда меня в школу собирали, мне cделали бурку из старой фуфайки, перешили отцовский китель да калоши купили. Вот и вся одежда. А чуть старше cтали, развлечений хотелось, на кинотеатр сбирали.
– Сбирали?
– Ну да, около восьмого магазина (как по ступенькам от чугунки поднимешься, прямо на него выходишь) сидели с шапками, копейки у прохожих просили. Стыдно, конечно, было, но иначе – на что пойдёшь?
– А папа где после войны работал?
– В ЛТУ, лес возил. И ушёл оттуда он – пенсия была 55 рублей 50 копеек. Умер в 76-м, мать вслед за ним. Так-то у нас в семье все долгожители были – доживали до 70 и дольше. И дети здоровыми рождались. Я, например, 5,5 кг был. Ну а потом голод начался – какое тут здоровье…
– А Вы где работали?
– Тоже шофёром. По деревням с грузами ездил, но это мало выходило – 35 копеек в час примерно. А в Москву, например, 25 руб-лей. Поэтому лучше было ездить в дальние командировки.
– Вы в командировках, а за домом жена следила?
– Она у меня работящая. С 11 лет в колхозе работала, а потом каменщицей – да большинство кирпичных домов в городе её руками построено. Хозяйством занималась, детьми – вот её бы поднять надо (Вера Ивановна в это время отдыхала в доме).
В России издревле особо трепетное отношение к хлебу. Современные мальчишки и девчонки, конечно, едва ли дрожат над каждой корочкой, но люди, росшие в годы разрухи, военные годы, никогда не смогут выкинуть недоеденный кусок. Вот и Анатолий Сергеевич до сих пор разделяет хорошие и плохие времена как время, когда хлеб был, и период, когда хлеба не было:
– В 1946-47 годах особенно голодно было. Ели всё, траву – столбунцы. Бегали на Верхний завод (мы тогда на ул. Крупской жили) крошки собирать, когда приезжала разгружаться повозка с хлебом. В 1972-м ездил в Урень. У нас хлеб был, а у них не было – как поел в заводской столовой, так и всё. С собой в дорогу колбаса была, но без хлеба-то бутерброд не сделаешь. Повезло, что в попутчицы женщина напросилась и с собой у неё был хлебный паёк на сына, недавно вернувшегося из армии. Она мне за то, что подвёз, кусок от буханки отрезала. В Саратовскую область ездил, там хорошо. Мясо – баранов многие держали, правда, хлеб не ржаной там едят, а белый. И земля там… дождь пройдёт, она прямо на колёса наматываться начинает – не проедешь. Зато часа через два, как подсохнет, словно по асфальту едешь.
– А на своей земле что сажаете, скотина есть?
– Картошку сажаю – всегда трактор нанимаю пахать, чтоб на всю семью хватило. Но у детей уже свои огороды, они сами запасы делают. Хозяйство сейчас – две козы, да и тех зарезать надо, козла нет. Гуси да куры ещё. Кормить всех надо, а бывает что и нечем. Раньше хоть колхоз корма давал. Вот смотрю новости, сейчас всё про Украину показывают. Митингуют, митингуют, а работать? Сейчас работой в полях серьёзно не займутся – есть нечего будет.
В Малиновке Анатолий Щербатов живёт почти 12 лет, поэтому рассказать про далёкое прошлое деревни не может и отсылает нас к единственному местному старожилу:
– Вам в предпоследний дом, к Михале Николаве.
По дороге к Михаилу Николаевичу встречаем другого местного жителя – 24-летнего Владимира Заречнева. Увидеть молодого человека в расцвете сил в вымирающей деревне – неожиданно, останавливаемся побеседовать. Заречнев живёт в Малиновке второй год вместе с супругой, недавно появился сын – сейчас ему восемь месяцев. Трудится Владимир на пилораме (правда, не здешней) и главным достоинством жизни в Малиновке считает отдалённость от города: «Чистый воздух, близость с природой – это же так здорово!»
Мы долго стучим в оконное стекло к Короткову, но двойные рамы глушат звук. Во дворе агрессивно лает пёс, гремит цепью, поэтому туда заглянуть не решаемся. Уже почти расстраиваемся, что не застали хозяина дома, но наконец-то слышим шум в сенях, и Михаил Николаевич выходит. И не скажешь, что мужчине вскоре пойдёт девятый десяток. Подтянут, гладко выбрит. Одет в старую болоньевую куртку, выцветшие рабочие брюки, на ногах галоши – сразу видно, что отвлекли мы его от дел по хозяйству, а не от телевизора (обратили внимание на спутниковую тарелку на доме).
Михаил Николаевич рассказывает про заселение Малиновки в 20-х годах, о количестве усадеб, а потом мы спрашиваем его о том, как раньше жила деревня, и как он сам жил. Мужчина вспоминает колхоз:
– Всю жизнь здесь в колхозе работал. Раньше колхозы в каждой деревне были, наш – имени Кирова назывался. Потом начали объединять, образовался Новодмитриевский совхоз. Я и разнорабочим был, и на быках пахал, в 60-х начали электричество проводить – стал электриком. Сначала учился в Новодмитриевской школе – четыре километра от нас пешком. Семь классов окончил. Потом с другом хотели идти на помощников машиниста, только справки нужны были – паспортов-то не было. Пришли в колхоз справки просить, а нам: «А работать кто будет? Не дадим». Так и остался в колхозе, а через два года, как в Чупалейке десятилетку открыли, пошёл доучиваться. Вместе с сестрой, которая была на два года младше.
И родители в колхозе работали. Правда, в шесть лет без отца остался – умер он, на трудовом фронте, на Урале.
– В колхозе за трудодни же тогда работали?
– А как же.
А за что? Всё за трудные днишки
Тебе спину сломать суждено,
Сунешь ноги из лыка в лаптишки,
А хорошее всё – не твоё.
Пропивают колхоза зернишко
Председатель да плут-кладовщик,
И садится за стол с ними рядом
Это сторож – разинька-мужик.
Каждый день работали, ни выходных, ни праздников не было, ни зарплаты.
– В большой семье росли?
– Я – девятый, после меня ещё две девочки родились. После войны нас восемь осталось да мать.
– Сосед вспоминал послевоенный голод…
– Да, 46-й, 47-й очень тяжёлые. Всяко было. Хлеба, конечно, не было – тут и говорить нечего. Картошку сажали, ели. А трудность в том, что государству надо было сдавать с каждого дома по 40 кг мяса. Кто корову бил, кто барана. У самого скотины нет – покупай у соседа. Плюс в год 38 кг картошки с усадьбы (50 соток у нас было), 50 штук яиц и 200 литров молока.
– Колхоз хоть чем-то помогал?
– Хорошо если зерна дадут.
– А одежда?
– Сами пряли, ткали, вязали – зимой за такой работой сидели.
– Но ведь и хорошее было? Как праздники отмечали?
– Как гулянки, праздники – все наряжаются. Весной вот женщины яйца катали через лубки, а мужчины в деньги играли – в мётку. Кладёшь монету на палку и подкидываешь, кто выше. Орёл – твоё, решка – проиграл. А потом в накаты играли, «три листика».
– Дружно жили?
– Дружно. Кто чего затевал – строиться или что-то ещё: «Слышь, Иван, мне помочь надо». Всё – никаких разговоров, идёшь помогать.
– По праздникам выпивали?
– Нет, конечно, да и на что? Тогда пьяного увидишь – это уже проблема. Мы и запаха спиртного не знали. Я первый раз алкоголь попробовал в 19 лет, когда в Чупалейке Престол праздновали, здорово там тогда гуляли.
– Главное лакомство в детстве какое было?
– На базар поедут, хорошо если сайку привезут или петушка на палочке. А больше-то – что, не как сейчас.
– Как обычно проходит Ваш день?
– Козу подоил, накормил, убрался, сам позавтракал и пошёл в огород.
– За огородом ухаживаете?
– А как же тут иначе жить? У меня ещё и пчёлы, работы много. Хорошее время будет, я из огорода не выйду. Дети, конечно, приезжают, но на выходные, а хозяйством каждый день заниматься надо.
– Земля хорошая?
– Нет. Здесь у нас песок и болото.
Смотри видеоматериал о поездке в Малиновку на «Виртуальной Выксе»: http://wyksa.ru/
Проект Дмитрия Макарова и Ксении Абдулхаковой. Фото Дмитрия Макарова
