Оказывается, для того чтобы в одночасье попасть в недалёкое прошлое – скажем, лет эдак на 50 назад, в эпоху брежневского застоя, вовсе не нужно мастерить машину времени или посещать специализированные музеи. Любому выксунцу достаточно проехать 17 км от города до села Нижняя Верея, а дальше, миновав участок зигзагообразной асфальтированной дороги, ещё 12 км протрястись по лесной грунтовке до посёлка Внутренний. Именно этот пункт и будет финишной точкой маршрута «Back in USSR». Кажется, ход времени во Внутреннем остановился, и если не обращать внимания на некоторые современные технологии в здешнем быту, в посёлке во всей красе представлена натуральная картинка из советской эпохи: старые двухквартирные дома с печным отоплением, водонапорная башня, закрытое отделение почты, грунтовые дороги без единого грамма асфальта и... свалка старой техники на въезде.
– Беда у меня в этом году с кроликами, второй выводок за сезон полностью передох, – грустно говорит 53-летняя жительница Внутреннего Марина Глухова, растерянно крутя в руках пачку сигарет. – Прямо напасть какая-то! Один за другим, словно мухи, все померли! Я в своё время много кроликов разводила, до двух сотен доходило, но такого сроду не было! Не выдержала, взяла одну тушку и привезла в городскую ветлечебницу – надо же узнать, отчего мрут! Ветеринары сказали, что у животного вся печень разрушена была. Цирроз... Слабая, оказывается, печень-то у кроликов – чуть какая болезнь, она весь удар на себя принимает...
- По причине малочисленности жителей на небольшой территории Внутреннего даже в светлое время суток тихо и безлюдно...
Мы сидим в небольшой комнате марининого дома. Обстановка в помещении простая, самая что ни на есть спартанская: крашеный деревянный пол, кровать, диван, на столе у окна разложены несколько газет и стопки видеокассет, в углу притаился пузатый телевизор. В комнате полумрак – дневной свет однобоко освещает её, и оттого кажется, что внутри прохладно, хотя июльское полуденное солнце давно прогрело воздух. Периодически в дверном проёме показывается Алексей Аверин, гражданский муж, и негромко подсказывает супруге какие-то детали. Марина торопливо рассказывает про свою трудную молодую жизнь, переезд во Внутренний в 1998 году и попутно жалуется на неработающий «саксофон» – так местные жители в шутку называют стоящий на въезде таксофон. Общаемся запросто, без скромностей, будучи заочно знакомы по мобильнику.
– За то время, что живу тут, – продолжает Марина, – множество здешних стариков померли или уехали кто куда. С одной бабушкой, которая в своё время вместе с мужем уехала из Внутреннего, до сих пор созваниваемся. Эта старушка всегда меня первым делом спрашивает, как там её домик без присмотра поживает. «Ой, маненько покосился, сантиметров на 50», – говорю. «Ах, озорник какой!» – смеётся она. Жалко, конечно, бабушке свой дом, а мне эту бабушку жалко, но разве она вернётся в нашу глухомань?!
В «глухомань» Внутренний стал постепенно превращаться после распада Советского Союза. В 1990-е годы, когда отечественная экономика испытывала чудовищное напряжение и в стране наблюдался повсеместный спад производства, в посёлке было закрыто местное отделение почты и пересох колодец (плохая примета в народе). В результате постоянно возникающих проблем из-за сокращения социальных государственных программ многие жители Внутреннего снялись с насиженных мест. Впрочем, постепенный отток здешнего населения наблюдался на протяжении всего последнего десятилетия минувшего века.
- Марина Глухова (53 года) и Алексей Аверин (49 лет) живут в посёлке 18 лет, в числе плюсов загородной жизни называют хорошую экологию и возможность трудиться на своей земле. «Проблем у нас тоже хватает, многие ещё с советских времён остались, – говорит Марина. – Например, лесная дорога от Нижней Вереи до Внутреннего – наша давнишняя головная боль. Зимой путь исправно чистят, но в сезон дождей весной и осенью до нас доезжают лишь мощные машины. Случись какое происшествие в посёлке в такую пору – каждая секунда может стать роковой...»
А ведь Внутренний – относительно молодой посёлок: основанный в начале 1930-х годов как пункт проживания торфодобытчиков и лесозаготовщиков, он по-настоящему преобразился лишь в послевоенное время, когда за короткий срок на данной территории построили дома и инфраструктурные объекты для работающих в местном лесу людей. Такое ощущение, что посёлок с того момента словно жил в ускоренном темпе, разом выдыхаясь на финишной прямой: стремительное развитие в начале 1950-х – регресс в неспокойные 1990-е – окончательный упадок в наше время и туманная перспектива в будущем. А как всё благополучно начиналось, если вспомнить недавнюю историю!
К примеру, во время строительства нового жилья в 1951 году здесь одновременно возводили большие деревянные двухквартирные дома и проводили электричество – неслыханное дело для того времени! И это, замечу, в послевоенное время, когда миллионы советских граждан ютились в коммуналках и бараках, а свет в избы многих отдалённых деревень нашего района пришёл лишь десятилетие спустя! Если к этому ещё добавить, что во Внутреннем была построена начальная школа для детей, а взрослые не имели проб-лем с трудоустройством, то легко догадаться, что и горожанин в те годы с лёгкостью сорвался бы в эту «глушь».
Впрочем, так оно и было: начиная с середины 1950-х численность местного населения в посёлке постоянно увеличивалась. Так, согласно архивной справке от 19 января 1958 года, во Внутреннем насчитывалось 35 домохозяйств и 150 жителей, а спустя 12 лет, в 1970 году, в посёлке проживало уже 194 человека в 56 домах – вот они, золотые времена наших деревень! И сравните положение сейчас: на момент выхода в статьи во Внутреннем проживали 13 человек в 14 домах (число непостоянное, так как некоторые постройки используются под дачи), плюс ещё несколько заброшенных домов разбросаны по всему посёлку.
- На фото – общественная баня при въезде в посёлок. В ней есть небольшой предбанник, помывочное отделение и добротная парилка. Внутренний – отдалённый пункт, кругом лес, дорога не ахти какая, а дома расположены близко друг к другу. Любая искорка могла привести к большой трагедии. Именно поэтому местные жители, стараясь не допустить пожаров, не строили личных бань, а ходили по очереди в общую
Есть простое объяснение, почему Внутренний был основан в таком отдалённом месте. Дело в том, что ещё в 1920-е годы на юго-западе нашего округа были разведаны большие запасы торфа – например, по предварительным оценкам, добыча этого горючего ископаемого на Внутреннем болоте тогда была рассчитана более чем на 60 лет. После масштабной производственной реконструкции на ВМЗ, в результате которой металлурги перешли на мартеновский способ получения стали, на заводе в конце 20-х годов прошлого века стала ощущаться постоянно возрастающая потребность в торфе. Заводские аппетиты постоянно росли, и «Выксунский рабочий» тогда посвятил этому факту заметку под названием «Перед торфяным сезоном» (от 8 марта 1930 г.), в которой рассказывалось, что «в 1930-м году расчётная потребность в торфе на Выксунских заводах составила 136 тыс. тонн, а сама добыча торфа в 1930-м году по сравнению с 1929 годом увеличилась на 32%».
Именно тогда, на стыке 1920-1930-х и началась уникальная мобилизация заводчан и населения по всей округе для работ по осушению всех окрестных болот. Проект для нашей местности был в буквальном смысле грандиозный: для дальнейших торфоразработок планировали начать мероприятия по снижению уровня грунтовых вод на Масловском, Каменном Шолохе, Мещерском, Внутреннем, Козьем и Сонинском болотах! В целях должного контроля за торфодобычей в 1932 году был создан с нуля Лесоторфяной отдел Приокского горного округа, а в составе ВМЗ в том же году появилась абсолютно новая организация с большим штатом рабочих – «Лесоторфоуправление» (ЛТУ).
В результате вышеописанных действий в начале 1930-х годов отмечалось стремительное появление в Выксунском районе ряда небольших посёлков (Внутренний, Каменный Шолох, Озёрный, Красное Пятово и т.д.), расположенных вблизи разрабатываемых торфяников и лесных делянок. Впрочем, как это часто бывало в нашем государстве, довоенное развитие населённых пунктов искусственно ограничивалось острейшей нехваткой рабочей силы и стройматериалов. В дефиците иной раз было даже самое элементарное – например, цемент. Такая ситуация сохранялась до самой войны, а после начала Великой Отечественной в 1941-м, понятное дело, уже было не до возведений – немец со всех сил нёсся к Москве. Анализируя послевоенную ситуацию, связанную со строительством населённых пунктов вблизи торфо- и лесоразработок в нашем округе, историк-краевед А.М. Головастиков в своей книге «Приокский (Выксунско-Кулебакский) индустриальный район» (Горький, 1960 г.), писал следующее:
«...В 1950-х годах для заготовок и вывоза древесины у «Лесоторфоуправления» было в подчинении семь лесных механизированных участков: Рожновский, Семиловский, Димарский, Сарминский, Кумовский (Кулебакский район), Вознесенский и Меркушинский (Ермишинский район Рязанской области). Тогда же, в 1950-х, на каждом лесоучастке ЛТУ выросли благоустроенные посёлки, в которых, в общей сложности, проживало более полутора тысяч человек».
- Печальная картина возле одного из нежилых домов: заросший бурьяном небольшой яблоневый сад, который, по всей видимости, уже навсегда лишился человеческой заботы
Итак, всё понятно: строительство нового жилья во Внутреннем в послевоенное время существенно сокращало время доставки рабочих ЛТУ на разработки. Казалось бы, прекрасные перспективы! Но в 1961 году добыча торфа на всех участках была свёрнута, поскольку ВМЗ (главный потребитель) тогда одномоментно перешёл на иные виды топлива – мазут и газ. И оказалось, что огромные залежи на наших болотах стали никому не нужны. В самом деле, обычная русская печь не предназначена для сжигания этого горючего, куда ж его девать-то?! Можно, конечно, было использовать торф в качестве питательного вещества в сельском хозяйстве, но нашему населению удобрений в таких больших количествах, конечно, не требовалось.
Закрытие торфяников не оставило трудоспособное население Внутреннего без работы, поскольку теперь акцент в работе ЛТУ был перенаправлен на добычу древесины. К тому же «Лесоторфоуправление» (позже это подразделение ВМЗ было переименовано в «Лес-промхоз») был далеко не единственным работодателем в здешнем округе. Часть поселковых жителей трудились в качестве обслуживающего персонала на местной узкоколейке (железная дорога имела важнейшее значение при транспортировке грузов и перевозке людей в отдалённые пункты Выксунского округа), а кто-то подрабатывал в «Химлесхозе» на сборе живицы – густой смолистой массы, которую добывали из стволовых разрезов хвойных деревьев.
- Возле одного из поселковых домов на консервации стоит настоящий раритет – отечественный снегоход «Буран», выпуск которого был начат советской промышленностью ещё в далёком 1971 году. Транспортное средство этой марки с небольшими техническими изменениями производят и в настоящее время. Более того, сейчас «Буранами» оснащена 80-я мотострелковая арктическая бригада Северного флота ВМФ России, базирующаяся в одном из населённых пунктов Мурманской области
Вот тут, пожалуй, следует сделать паузу и подробнее описать этот трудоёмкий и порядком забытый процесс по сбору ценного лесного сырья, ведь в своё время в него были вовлечены жители не только Внутреннего, но и многих других населённых пунктов Выксунского района. Дело в том, что в середине ХХ века химическая промышленность во всём мире ещё только набирала обороты, а в нашей стране уже тогда из живицы получали ряд косметических и лекарственных препаратов. Кроме того, эту смолистую массу использовали в производстве микроэлектроники и строительных веществ – канифоли, скипидара, лакокрасочных материалов.
Сбор живицы – сезонная работа, в этом процессе, как правило, были задействованы женщины; весной-летом они постоянно находились в лесу на делянках, а потом до глубокой осени были заняты на посадке молодых саженцев. Важное уточнение: в этом общем процессе участвовали не только сборщицы, но и вздымщики (иногда рабочих этой профессии ещё называли «резчиками» или «подъёмниками») – специально обученные люди, которые делали на стволе дерева глубокие надрезы. Возможно, кому-то из читателей труд вздымщика может показаться слишком простым и монотонным, но в реальности это – дисциплинированные и искусные работники, от которых требовалось строгое соблюдение технологии процесса, ибо любой неправильный срез мог привести в дальнейшем к гибели дерева.
Так вот, из сделанных на стволе надрезов часть выделившейся наружу смолянистой массы затвердевала и оставалась на поверхности, а другая компонента, более жидкая по своему составу, стекала в заранее подставленную ёмкость. Женщины-сборщицы метр за метром ежедневно обходили сотни деревьев на делянках, переливая ценную жидкость из небольших посудин в ведро, а из наполненных вёдер – в большую бочку под присмотром бригадира. Именно так скрупулёзно собирали вручную живицу. Обычная работница за смену собирала в среднем до 250 кг этого лесного сырья, но некоторые опытные сборщицы умудрялись выдавать поистине стахановские результаты – до 400-500 кг живицы в конце трудовой вахты!
- Словно одинокий часовой, всех въезжающих в посёлок «встречает» этот неработающий телефон-автомат, заметный ещё издалека. По словам местных жителей, городские связисты приезжали ремонтироватьданный таксофон несколько раз, но воз и ныне там. Сотовые сигналы в здешней лесной глуши пробиваются еле-еле, а стационарный телефон – один-единственный во всём Внутреннем. Поэтому есть опасность, что в условиях отдалённости от других населённых пунктов, отсутствия хорошей дороги и необходимых запасов воды на случай пожара, любое незначительное событие в посёлке может обернуться серьёзной проблемой
Стоит добавить, что в советские времена наши сборщики живицы получали очень хорошие деньги за свой труд – примерно шесть рублей за смену, а вздымщики и того больше – по 12-14 рублей. Однако в новейшей российской истории лесной сбор оплачивали скудно. Тем не менее для некоторых жителей Внутреннего на протяжении нескольких лет подработка в лесу была существенным подспорьем к скромной зарплате или пенсии. После ликвидации «Химлесхоза» в декабре 2002 года ни о каком дальнейшем сборе живицы в здешнем лесу, разумеется, и речи быть не могло...
Вот что ещё стоит отметить: часть социальных проблем, которые существуют в современном посёлке, возникли ещё с брежневских времён. Решение этих вопросов либо оттягивалось до последнего, либо вообще переносилось на неопределённый срок. Простой пример – водоснабжение. Некоторое время назад автору этих строк в городском архивном отделе удалось ознакомиться с прелюбопытным содержанием тоненькой книжечки под названием «Наказы избирателей на 1969-1970 гг. по Выксунскому городскому Совету депутатов трудящихся (XII созыва)». Эта зеленоватая брошюрка имеет самое непосредственное отношение к нашей теме, поскольку в ней на тот момент были указаны самые первостепенные проблемы города, а также сёл и деревень нашего района. Итак, в 6-м разделе под названием «ЛТУ» (по имени организации, на которую «вешалось» исполнение народных проблем) в числе прочих дел на 1969-1970 гг. написано следующее: «...восстановить водопровод в пос. Внутренний».
- На снимке – заброшенный пересохший колодец на окраине Внутреннего. На этом участке, огибая посёлок через местный лесок (на заднем плане), проходила легендарная выксунская узкоколейка
Казалось бы, всё понятно – в 1968 году людям в посёлке позарез нужна была система непрерывного водоснабжения. И чем быстрее проведут воду в дома, тем лучше. Вот и наказ записан в книжечку, а за исполнением, как сейчас принято думать в народе, «при коммунистах следили строго». И что же дальше? В рукописном архивном листе «Наказы избирателей, принятые при встрече с областными депутатами на 1971 г.» среди разных мероприятий была снова указана знакомая нам тема – «пустить в эксплуатацию водопровод в пос. Внутренний»! Вон оно как – проблема уже до областных депутатов дошла! Но это – ещё только намётка (поручение), ведь не факт, что в 1971 году водопровод вообще был готов и его планировали ввести в строй. Спрашивается: а чем же всё это время (два с лишним года!) занимались товарищи депутаты, пока жители Внутреннего с вёдрами на колодцы бегали? Кроме того, в эти благополучные «застойные» годы так никто из народных избранников и не удосужился заняться вопросами пожарной безопасности в посёлке. но самое интересное заключается в том, что до сих пор, в середине второго десятилетия XXI века, какой-либо толковой защиты от «красного петуха» здесь попросту нет. На въезде во Внутренний слева находится небольшой прудик, но подход к нему настолько завален сухостоем, что я даже и близко не смог подойти к нему для фотосъёмки. Соответственно, проезд пожарного автомобиля к этому водоёму в экстренном случае тоже будет невозможен. Знаменитые лесные пожары в 1972 и 2010 годах посёлок пережил каким-то чудом, но если во Внутреннем случится в будущем какое-либо неконтролируемое горение, последствия могут быть самыми печальными.
...Стараясь во время поездки узнать побольше о местной жизни от самих жителей, из дома Марины я сразу направился в гости к её соседу – 56-летнему Евгению Хлебову. Пенсионер вышел на улицу с голым торсом, фотографироваться отказался наотрез, но, усевшись на пороге и закурив, добродушно согласился побеседовать. Щурясь от дыма, Евгений Борисович густым басом начал рассказывать, как ещё мальчишкой переехал вместе с родителями во Внутренний в далёком 1966-м, окончил местную школу-четырёхлетку, а после того как получил среднее образование, три года «оттрубил» в ВМФ.
- Посёлок Внутренний, вид со стороны главной дороги. Съёмка – июль 2016 г.
– В своё время и на автобазе работал, и в лесничестве, и вздымщиком был в «Химлесхозе», – вспоминает пенсионер. – Сейчас леса мало после всех пожаров осталось, а я ещё помню, как в 1972-м полыхало по всей округе! Про урочище Дедово слышал? Вот оно как раз горело недалеко от нас, а Внутренний тогда огонь обошёл, не тронул!
– А после распада Союза как вам здесь жилось в 90-е?
– Да ничего хорошего. Ну! Я как раз в это время группу по инвалидности получил – сердечко пошаливало. Работы не стало, всё позакрывали, никому до нас дела не было, вот народ и уезжал. Уй, а раньше как шумно здесь было! Поезд в четыре вечера приедет – народу куча! Кто садится, кто выходит, кто просто провожает...
– Прямо как на большой станции...
– Да что ты! Ну! А в выходные вообще в вагон не залезешь, так тесно было! В основном на рынок все направлялись – продавать или покупать. И затаривались в городе по полной, конечно. В хвосте пассажирского поезда всегда был багажный крытый вагон – для поклажи. Если нужно было ехать в город с баулами, закидывали вещи в «крытьё», а сами в пассажирский садились. На конечной станции в Выксе в базарные дни даже машину для деревенских подавали, чтобы все могли добраться до рынка. Во времена были! Ну!
- Жительница Внутреннего Марина Глухова: «Мой гражданский муж Алексей работает истопником в поселковой бане, а я ему помогаю наводить чистоту в помещении. Деньги за работу Лёше платят небольшие, чисто символические, вот и приходится в тёплое время года собирать в лесу грибы-ягоды на продажу, чтобы как-то держаться на плаву...»
– А вы не собираетесь уезжать?
– Я-то? Не! Я здесь окончательно, насовсем!
От хлебовского дома мы с Мариной идём в центр посёлка. Миновав останки бывшей пекарни, немного постояли у отремонтированного колодца, прошли мимо открытого прилавка, к которому два раза в неделю подъезжает райповская машина с продуктами.
– Пойдём к бабе Вале, – говорит Марина. – Это самая старая жительница в посёлке. Так-то она Валентина Андреевна по паспорту, но мы её все по-простому зовём. Сколько ей? Где-то под 80 уже. Живёт одна, но сих пор в огороде сама почти всё делает. Вот она-то многое расскажет, как тут раньше жили.
– А далеко?
– Да вот её дом! Ах вы, паразитки! Только ведь хозяйка крыльцо вымыла! – Марина шугает с пристройки нескольких белых кур, успевших нагадить на свежевымытые доски, и стучит в окно. – Баб Ва-аль! Мы к тебе!
77-летняя Валентина Андреевна Евинова при встрече оказалась неисправимой оптимисткой и, несмотря на преклонный возраст, действительно хорошо помнила различные здешние события.
- К этому открытому прилавку, что установлен в правой стороне посёлка, два раза в неделю примерно в половине девятого утра приезжает райповская машина. Если жителям Внутреннего нужны какие-то необходимые в быту мелочи (скажем, батарейки для часов), то пожелания заносятся в список и в следующий плановый заезд привозят требуемые вещи
– Мне в момент переезда во Внутренний только-только 20 лет исполнилось, молоденькая была, ещё незамужняя, – улыбается Валентина Андреевна. – Я тут застала такие времена, когда в болоте прокладывали лежнёвки, а потом по этим временным путям двигали вагонетки с торфом. Потом из Выксы приезжал паровоз и забирал гружёный состав. Едет, бывало, локомотив, гудит гро-омко! Ага, понятно – «галя» едет. Почему «галей» поезд прозвали? А кто же знает! Кто-то брякнул, все и подхватили... Я что хочу сказать – много тогда работали, очень много! И ведь всё вручную, никаких механизмов не было! Я, например, будни во Внутреннем отработаю, а в выходной пешком шлёпаю к матери в Каменный Шолох – помогать по хозяйству. Там навкалываешься, а потом снова пешком к себе в посёлок, и так – каждый выходной!
– Работали на совесть, а отдыхали как?
– Песни-пляски, иногда концерты... Все в клуб к восьми часам вечера подходили, в основном молодёжь. У нас даже спецработница была – ответственная за... эти... как их... культурные мероприятия. А сейчас в посёлке уже много чего нет, всё сломали. Раньше, в советское время, во Внутреннем даже несколько кирпичных двухэтажных домов было. Их в качестве общежитий построили – там потом и отдельные семьи жили, и работники ЛТУ, и химлесхозовцы. К нам в посёлок даже из Иванова приезжали на заработки. Кстати, эти самые двухэтажки рядом с моим домом стояли, аккурат супороть-напупороть...
– Чего-чего?!
– Супороть-напупороть, – удивлённо смотрит на меня баба Валя.
– Напротив друг друга, – тихо подсказывает мне из угла Марина.
Представляя, что и великий Владимир Даль когда-то при составлении своего Толкового словаря великорусского языка так же случайно находил драгоценные жемчужины в общении с крестьянами, быстро хватаю листок и записываю этот диковинный, смешной оборот речи.
- В самом начале посёлка стоит множество различной техники – гусеничные и колёсные трактора, грузовики, прицепы. Некоторые машины уже давно отжили свой век и превратились в хлам, но большинство здешних автотранспортных средств, принадлежащих местным жителям и егерям, на ходу. Впрочем, не вся техника здесь поддаётся учёту, и на вопрос, кто же конкретно ею владеет, затрудняются ответить даже сами обитатели посёлка
– Вы заброшенные сараи в посёлке видели? – спрашивает Валентина Андреевна в самом конце разговора. – Это только некоторые сохранились, а сколько этих деревянных загонов тут раньше было! Каждая семья во Внутреннем держала корову, свиней, кур и – самое малое – штук пять овец. Успевали и на работе норму выполнить, и дома всё переделать, и скотину накормить. Вот как раньше жили и работали!
Пенсионерка переводит дыхание и начинает ладонями аккуратно разглаживать скатерть на столе перед собой – то ли от приятных воспоминаний, то ли от волнения.
– На болотах травы накосишь, в копёшку соберёшь, потом её на жердях с кем-нибудь тащишь. Каждая копна – весом пудов 10, а сколько их в стогу-то будет! Разве молодёжь знает об этом? Им это неинтересно. Никто на земле сейчас не хочет работать! Такие времена... Ну, а вы интересуетесь – что же дальше будет...
Фото автора
