Месяц назад в «ВР» (№63 от 27 августа) вышел репортаж о Сноведи, приуроченный к 290-летию посёлка. Тогда, кроме историй про местный завод и нынешний быт сноведчан, я описывал безобразную дорогу, ведущую к посёлку.
В сентябре мы с Ксенией решили посетить находящуюся рядом со Сноведью Норковку, и на редакторской машине снова пришлось потрястись по бездорожью. Выбор на эту деревню пал не случайно, поскольку у этих двух населённых пунктов – Сноведи и Норковки, кроме географического соседства, есть общее прошлое из советского периода – Сноведской колхоз.
Норковка – ещё одна деревня Выксунского округа, активная социальная жизнь в которой прекратилась после того, как «что-то развалилось или обанкротилось». По словам местных жителей, первый большой отъезд людей в город пришёлся на время горбачёвской перестройки, второй – после 1992-1993 гг., когда окончательно разорился местный колхоз. Таких населённых пунктов в нашем районе наберётся не один десяток, и все эти деревни и посёлки объединяет печальный финал в виде отъезда жителей. В материалах о деревнях я не раз писал: неважно, куда люди переезжали из таких чахнущих поселений; суть в том, что народ понимал, что дальнейшее проживание на старом месте, скорее всего, бесперспективно.
Возьмём для примера Унор, Малиновку или Фирюсиху: пока существовала узкоколейка (местный колхоз или кирпичный завод), народ жил своей обычной жизнью. Как только наступили тяжёлые времена и предприятия стали закрываться, в течение нескольких лет деревни стремительно пустели. Конечно, кто-то остался (как правило, это были пенсионеры, не пожелавшие на старости лет менять место жительства), кто-то уехал и раньше (молодёжь на учёбу или после свадьбы), но будем объективны: основная причина оттока жителей из наших деревень – малая социальная обеспеченность и безработица. В самом деле, если бы человека всё устраивало, вряд ли он решился бы на переезд, так ведь?
Честно говоря, так и не удалось установить, откуда пошло название деревни – Норковка. Даже сами местные жители не смогли придти к единому мнению и выдали нам на-гора две версии. Первая – самая распространённая и правдоподобная: якобы здесь было много нор. В этом случае Норковка имеет схожую историю с происхождением названия Унор, ведь эта деревня тоже получила своё наименование из-за большого числа лисьих нор в округе. Вторая версия экзотичнее – название деревне дали старые шахты, из которых некогда добывали руду для сноведского баташёвского завода.
После того как шахты были заброшены, внешне они действительно могли вызвать ассоциации с норами. В любом случае, топоним «Норковка» так или иначе связан с вырытым в земле углублением, а чьи именно это были норы, теперь вряд ли узнаешь.
Не удалось установить и точную дату появления деревни. В местных краеведческих источниках о ней написано на удивление мало. А если вбить в поисковик слово «Норковка», то все выданные результаты будут скупы и однообразны: спутниковая карта с географическим положением деревни и новости четырёхлетней давности, когда лесной пожар вплотную подошёл к домам, но силами пожарных и МЧС жилые строения удалось отстоять. Негусто, прямо скажем. Известно лишь, что деревне примерно 85-90 лет, и она уже была обжита людьми в 20-х годах прошлого века. Наибольшее число жителей здесь наблюдалось в 1960-1970-х годах, когда норковский колхоз был объединён со сноведским. Местный 46-летний житель Геннадий Маругов в беседе рассказал, что в это время в Норковке было около 30 домов и проживало примерно 180 человек. То есть получается, по шесть человек в каждом доме, что для обычной деревенской семьи вполне привычно. Тогда, в эпоху брежневского застоя, здесь действительно было мощное, по местным меркам, хозяйство: два телятника, курятник, конюшня, обширные сельскохозяйственные поля, на которых выращивали пшеницу, картофель, овёс.
– Какие поля раньше были! Вагами (толстая жердь, служащая рычагом для поднятия и перемещения тяжестей – прим. авт.) и мотыгами всё вручную обрабатывали, корневища выдирали, а сейчас всё запущено, – сетует в беседе 79-летняя Нина Андреевна Маругова, местный старожил. – Кто за рога, а кто за хвост, так и растащили весь колхоз! Вот говорят, что земли у нас не хватает, стоит дорого – сказки всё это! Ты посмотри, какие просторы, а народу нет! Только голод способен вернуть человека к работе на земле, а иначе никакими коврижками сюда городских уже не заманишь!
Во время этого эмоционального монолога Нина Андреевна настолько расчувствовалась, что на глазах пенсионерки выступили слёзы. Не от физической боли, нет, а от душевной: всю жизнь она жила здесь, в Норковке, трудилась разнорабочей в местном колхозе и, конечно, видела воочию, как всё со временем приходило в запустение. Немудрено, что, сравнивая жизнь в советском колхозе и в наши времена, предпоч-тение Маругова отдаёт тогдашней социалистической эпохе.
Впрочем, чтобы осознать, что сегодняшняя Норковка малопривлекательна для проживания обычного горожанина со средним достатком, не надо быть экспертом по социальным вопросам. В местный сарайчик под названием «продмаг», что стоит рядом с автобусной остановкой, дважды в неделю завозят продукты, но, глядя на автомобили, что стоят напротив домов, приходишь к мнению, что он тут и не особо нужен. Деревня с единственной одноимённой улицей имеет водопровод, но, разумеется, не газифицирована. После развала колхоза на местной пилораме якобы трудились сплошь одни кулебакские работники. Однако это и немудрено: чуть ли не половина нынешних жителей – сезонные (дачники), часть постоянно живущих – пенсионеры, вот и получается, что вышеупомянутый Маругов – чуть ли не единственный житель Норковки работоспособного возраста. Глядя на несколько отличных домов по правой стороне деревни, приходишь к выводу, что у владельцев этих жилищ с работой как раз всё в порядке.
Меня, как фотографа, удивила постапокалиптическая картина на самом краю деревни, где когда-то находилась местная школа (каким же счастьем было для норковских первоклашек жить в 50 метрах от учебного заведения!), а ныне – заброшенный и граничащий с лесом пустырь. Такой сюжет, о котором написано чуть ниже, я видел только на снимках американских автомобильных свалок. Представьте себе: голое поле, справа от него стоит длинный деревянный навес с забитыми под завязку колотыми дровами, а вокруг этого навеса – покрышки, ржавые кабины и рамы от советских грузовиков и тракторов. ГАЗ-52, ГАЗ-66, лесовозный Урал-4320, гусеничные трактора Т-74 и ТТ-4 нашли здесь своё последнее пристанище. Создаётся впечатление, что все эти куски ржавого железа разбросаны огромной рукой великана – будто наигравшись, он небрежно раскидал свои игрушки по кустам и забыл про них. Впрочем, это для нас, городских репортёров, приехавших в Норковку на пару часов, кладбище советского автопрома показалось очень необычным, а для местных – привычная картинка, они уже давно не обращают на это никакого внимания…
Дмитрий Макаров. Фото автора
