День был совсем обычным, гостей никто не ждал, но тут постучались в дверь мы – добрые покровские люди направили про деревенское житьё-бытьё спрашивать именно у Цыцулиных.
Открыл Алексей Фёдорович. Узнав, в чём наш интерес, пригласил в дом. Когда зашли в комнату, Валентина Петровна сидела у окна, на коленях у неё был расстелен рабочий халат, на нём – шерсть. Хозяйка щипала её, готовя для шерстобойки (дети отвезут), а уже потом из этой шерсти будет сделана пряжа для вязания. С Цыцулиными мы поговорили не только об этом, малознакомом молодым выксунцам процессе, местном колхозе и нынешней жизни Покровки (о чём читайте в материале Дмитрия Макарова), но и о многих других вещах и событиях. Вот ещё про что рассказали нам старожилы.
Про лапти. Википедия, всегда готовая ответить на запросы любопытствующих, пишет, что лапти в России были широко распространены до 1930-х годов. Примерно так себе и представляешь: лапти – атрибут седой древности, если не в 30-х, то в 40-х точно вышли из обихода. Но на самом деле зарекомендовавшую себя доступную обувку в наших деревнях носили дольше. «Лапти были в ходу и до войны, и после, – вспоминает Алексей Фёдорович. – Под них надевалась суконка или портянки, подвязывалась обувь также плетёными оборами (ремешками). Нога в лаптях «спала» – лёгкие, удобные. Если погода была дождливая, то они, конечно, промокали быстро. Но в сухие дни работалось в них очень хорошо. Вот и косить часто ходили в лаптях. Одной пары хватало примерно на неделю-две, ходить ведь много приходилось». Алексей Фёдорович и сам когда-то лапти плёл, возил их на рынок на продажу.
Про пути-дорожки. Что ходить приходилось много, это Алексей Фёдорович ещё мягко сказал. Привыкшему к общественному транспорту, такси и личным авто современному человеку трудно представить, что на работу и с работы ежедневно ходили пешком по 10-12 км. Примерно такое расстояние преодолевал Алексей Цыцулин от родной Покровки до Димары, когда трудился в ЛТУ. (Не в лаптях, конечно, – они для деревни). Пешим ходом иногда жители Покровки добирались и до города: тут надо было провиантом запастись. Стандартный «паёк» отправившегося в Выксу, как рассказали супруги, – три четверти молока на плече, то есть три полных банки по четверти литра каждая. Хотя пользовались и узкоколейкой (проходила она через ту же Димару). Продукты были свои, а в город ездили, например, за солью.
Про лошадь. В те времена, когда техника была только в колхозах и то наперечёт, не имелось в хозяйствах помощников главнее лошадей. Посмотрите, например, газеты за сороковые, тот же «Выксунский рабочий». Как только начинается подготовка к горячей посевной поре, в каждом номере – хотя бы одна заметка, где упомянуты лошади и их важность. Вот 20 марта 44-го, молодой колхозник Кудасов публично берёт на себя обязательство: «Я буду теперь ежедневно чистить лошадь, проверять перед каждой поездкой, накормлена и напоена ли она, бережно относиться к ней во время работы. Буду добиваться, чтобы моя лошадь была во время посевной кампании выше средней упитанности». Был ещё случай, когда человеку выражали благодарность за то, что он, рискуя своей жизнью, вытащил лошадь из болотины (и тут же говорили о халатности того, кто её, тащившую тяжёлую повозку, завёл туда и бросил).
В Покровке лошадей тоже было много когда-то. Теперь одна на всю деревню: как раз в хозяйстве Цыцулиных. Возраст животины близится к 20 годам, но она по-прежнему бодро помогает вспахивать огород, охотно впрягается в сани и телегу. «Без лошади усадьбу я не обработаю, – признаётся Алексей Фёдорович. – Раньше и соседям часто помогал пахать. Сейчас и здоровья на это уже нет, и тракторы у многих появились». Супруги держат также поросёнка и пасеку. «Если не обрабатывать землю, не заниматься хозяйством, то и делать в деревне нечего», – говорят старожилы.
Про отдых. Кто хорошо работает, должен хорошо отдыхать. Но оказалось, что и свободные вечера трудовые деревенские люди проводили плодотворно. «Собирались артели по семь-восемь девушек, снимали у кого-нибудь дом (договаривались с кем-то из местных). И всю зиму в этой съёмной «квартире» вечерами сидели: кто за вязанием, кто за шитьём, – рассказала нам Валентина Петровна. – Вместе веселее было».
Про войну. Алексей Фёдорович сороковые вспоминает так: «Как отец ушёл на фронт, туго нам пришлось. Нас у матери пятеро детей было. Я, восьмилетний, – самый старший. Хватил крепко. Мать нас одних оставляла и уходила работать на целый сезон в Укшлеи, Шалокшлеи, Серебрянку (Кулебакский район), потому что там за трудодни хлеб зерном давали и рубль. А здесь была мельница, это зерно мы на салазках сюда молоть привозили, тем и питались. Пока мать хлеб зарабатывала, летом всё хозяйство оставалось на нас одних. Усадьба была – 15 соток. Обрабатывали всё вручную – лопатами да мотыгами. Вот такое детство у нас было».
«Да, в сёлах тогда только стары да малы и остались, – соглашается с супругом Валентина Петровна. – Война есть война».
Валентина Петровна родилась в Покровке и всю жизнь прожила здесь. После учёбы в местной школе и до самой пенсии была рядовым работником колхоза. Алексей Фёдорович тоже вырос в этой деревне, отсюда и призывался в армию (служил во Внуково). После демобилизации в 1957 году устроился в Лесоторфоуправление (ЛТУ) на Димару, а как выработал стаж, ушёл в Покровский колхоз. Был трактористом, комбайнёром. Сегодня супруги ведут спокойную, тихую жизнь, по-прежнему занимаются огородом. Их часто навещают дети и внуки. В город не знающие иной жизни, кроме деревенской, Цыцулины переезжать не собираются, ибо – на родной землице и лук слаще родится.
Ксения Абдулхакова. Фото Дмитрия Макарова
