Софья Яковлевна Масленникова (в девичестве Кочеткова) дорогами войны прошла с рацией за спиной. Победу встретила в Пруссии. Оттуда и уехала домой, вышла замуж, родила двух девочек и всю жизнь проработала на металлургическом заводе – сначала контролёром ОТК в листопрокатном цехе, затем сортировщицей на фитинговом участке. Ей уже 92 года. Давно на пенсии, но живо интересуется событиями в мире и стране, читает книги и газеты. И вот мы сидим рядом на диване, и она неторопливо вспоминает давно минувшее время…
Cмысл жизни в том, чтобы служить другим и делать добро.
– Какое время для Вас самое счастливое?
– Детство. Это счастье, когда просыпаешься летом и, едва разлепив глаза, бежишь на Оку и бросаешься с размаху в прохладную и ласковую воду! Переплывёшь на противоположный берег, передохнёшь и опять в воду! Всё лето мы проводили на реке, беззаботные, довольные тем, что живём. Я любила спорт и самодеятельность. Танцевала, пела, в скетчах участвовала.
– Комсомолка, активистка, красавица – так, верно?
– Да, так (Софья Яковлевна смеётся так молодо и задорно, что невольно хохочу вместе с ней).
– Какие предметы в школе были любимыми?
– Очень любила географию. Преподавал её брат нашего писателя, Николая Петровича Ключарёва, Сергей Петрович. Рассказывал увлечённо, говорил чётко, я до сих пор отлично помню географию, мои внуки удивляются: «Откуда ты всё знаешь?» «Из школы», – говорю я. Тогда педагоги были другие, время иное, и мы – самостоятельнее. Любимым учителем был у меня, да и у всех в классе, Евгений Иванович Кедрин. Учитель математики Меньшов тоже был авторитетен у нас. Так вот росли год за годом.
– А кем хотели стать?
– Вы не поверите! Архитектором! Тогда до войны выходил журнал «Мурзилка» с приложением, где предлагалось из бумаги сделать разные фигуры и конструкции. У меня очень хорошо всё получалось, и педагог, похваливая меня, зародил в душе эту мечту. Но началась война…
– Расскажите, как это было?
– В июне мы закончили девять классов, и я уговорила маму отпустить меня в Казань, где жил брат с семьёй. Добраться туда можно было только пароходом. И я пустилась в путешествие. Наслаждалась проплывающими мимо живописными берегами, большими городами и деревушками, радовалась, что незнакомые люди махали нам вслед руками и весело кричали что-то. Однажды, когда я стояла на палубе и улыбалась от счастья, что наконец-то еду одна в незнакомую Казань, рядом со мной остановился молодой человек и стал расспрашивать, куда и к кому еду. Я всё рассказала. Его реакция была неожиданной: «Вам надо возвращаться назад. Война скоро будет».Удивлённо посмотрела на него, засмеялась и сказала: «Да кто вам сказал? Не буду возвращаться! Вот уж глупости!» Мы же тогда верили всему, что нам говорили по радио, не сомневались ни капельки в том, что наша страна самая лучшая и мы построим новый мир. Благополучно приехала, брат встретил меня, и мы тем же вечером искупались в Волге… А наутро – война! Брат говорит: «Оставайся! Куда поедешь?» Я упёрлась: домой, к маме! Только домой! Взяла билет на пароход до Шиморского и отправилась. В те дни по Волге очень много пароходов возвращалось в Москву.
– Так Вы из Шиморского?
– Да, родилась там, там мои корни, моя родина. С Ниной Андреевой, геройски погибшей при защите высоты, вместе отправились по комсомольской путёвке на войну. Мы же все патриоты. Нам, пяти девушкам и двум парням из школы, девятиклассникам, активистам, комсомольцам, пришли путёвки. Но нам не сказали, куда направят, мы почему-то думали, что будем где-то работать взамен ушедших на фронт мужчин… Приехали в Горький, где ситуация прояснилась. Ребят отправили домой, сказав, что вас, мол, ещё вызовут. А девчонок отправили с эшелоном в Казанском направлении, но уже по другому поводу, а не на отдых. Вот ведь как судьба со мной пошутила…
В Казани были два дня в военном городке. Занимались строевой подготовкой. Кормили очень хорошо. Потом поехали в Елабугу. Помню, как сидели на песочке на берегу Камы, тихо, тепло. Будто и нет войны…
Начались суровые будни. Нас стали обучать азам радиосвязи. Учили, как с помощью азбуки Морзе зашифровывать алфавит. Учились этой грамоте до Нового года. И вновь железнодорожная станция, до которой шли пешком, опять эшелон, дорога и вновь город Горький.
– И ещё несколько месяцев учёбы?
– Да, в Горьком проходили практику на радиозаводе (нынешний телевизорный завод), изучали материальную часть радиостанции. Пришли на завод, а там одного цеха как не бывало, бомба попала. Но меня поразило, что люди работали, несмотря ни на что. Когда мы переехали в Москву, нас разместили в школе у парка «Сокольники». Один день мы там находились, приехали военные и нас всех «разобрали». Вот так я оказалась в отдельной роте связи 157-го укрепрайона. Что характерно, в роте я была единственная девушка. Все остальные юноши, пулемётчики. Рота находилась в Чертанове, радиостанция была в землянке. Мы стояли на обороне Москвы.
– Вы были единственной представительницей слабого пола в роте. А с обмундированием какие трудности испытывали? Во что были одеты?
– Ой, как приехали в Елабугу, нам выдали гимнастёрки и юбки, но всё это не по размеру! Мы хохотали, примеряя их. Молодость! Потом ушили, подрезали, сделали, как и положено, по фигуре. Новенькие выдали, когда отогнали немцев от Москвы. А в Волоколамске я получила новую переносную рацию.
Нас перевели в распоряжение 326-го пулемётного батальона. Мы были в резерве армии 2-го Белорусского фронта. На плечах – 10-килограммовая радиостанция, карабин, винтовка, 20 штук патронов и противогаз. Шли по освобождаемым территориям. Видели сгоревшие деревни. В лесу занимались стрельбой, я тоже ходила со всеми на стрельбище. Стреляла, кстати, из карабина отлично.
– Были ситуации, когда Вам было страшно?
– Были. Но они связаны не с военными действиями, а больше с бытовыми. Например, мы поехали за новыми радиостанциями в Волоколамск. Поезд скорый, не останавливается там, где нам нужно. Солдатики мои говорят: «Прыгнешь?» Ну что могла им ответить я, старший сержант? «Конечно, прыгну!» И прыгнула, покатилась кубарем несколько раз, и ничего, целая и невредимая! (Смеётся). А ребята увидели, бегут ко мне: «Как ты, Соня?» Я смеюсь: «Руки целы, ноги целы, голова на плечах!»
Или ещё вот такой случай. Однажды уже на территории Пруссии нам надо было верхом на лошадях переправляться. Я легко вспрыгнула в седло – и лошадь понесла! Тут вспомнила, что нужно потянуть за уздечку! Лошадь встала как вкопанная. Все бегут ко мне, кричат. А я сижу, живая и бодрая.
– В каком месте Вас застала Победа?
– Всё там же, в Пруссии. Да, надо сказать, что в батальоне ко мне мужчины и юноши относились с уважением. Если те спали в землянках, то для меня находили помещение более-менее приспособленное: дом с хозяйкой или какую-нибудь школу поблизости. В те майские дни в Пруссии мы размещались в каком-то доме. И вдруг рано утром слышу, как телефонист кричит: «Победа! Войне конец!» Мы все повыскакивали, стали обниматься, целоваться, танцевать, кричать от радости! И слёзы текли сами!
– Как сложилась жизнь после войны?
– Наверно, как у всех. Вернулась домой. Вышла замуж за хорошего человека, Ивана Масленникова, родились у нас две дочки. Мы с мужем работали на металлургическом заводе. Он – слесарем во втором трубном, я – контролёром ОТК листопрокатного. Жили в коммуналке на улице Островского. В тесноте, да не в обиде. И каждое лето к нам приезжали мои сёстры с детьми, и все размещались в этой комнате. Брали лодку на целый день и катались по пруду, много купались. Было очень хорошо и сердечно. Потом, когда от завода стали строить для своих рабочих жильё, получившее название Самстроя, муж тоже стал строиться. Вот с тех пор, с 1957 года, и живу здесь. Дочери свили свои гнёздышки. У меня уж и внуки взрослые. Хоть и не рядом мои родные, но приходят, помогают, подбадривают. Я всех их люблю и молюсь за них.
– Что для Вас самое важное в жизни?
– Здоровье моих дочерей, внуков, близких мне людей, кто не забывает меня, звонит, интересуется, чем я занимаюсь, что делаю. Мне ж теперь от жизни так мало надо.
– Что помогает жить?
– Любовь и забота близких. Ещё, думаю, что моя жизненная закалка. В жизни никогда ничем не болела. Ни одной таблетки не выпила. Спортивная и выносливая была. Сейчас же будто подменили. Ноги болят. Пришлось таблетки пить. Но это всё мелочи жизни. Моё единственное желание – чтобы никогда не повторились ужасы войны, чтобы дети не теряли родителей, а родители – детей, чтобы мир был вечно!
– У Вас за плечами долгая жизнь. В чём её смысл?
– Служить другим и делать добро.
Фото из семейного архива Софьи Масленниковой
