Рассказ человека, пережившего Covid-19

День первый, среда

В этот день я почувствовала, что со мной что-то не так. Измерила температуру – на градуснике 37,4. Предупредила своё руководство, ушла домой, вызвала «скорую». Она приехала поздно вечером. 

Медик послушала, осмотрела, сказала, что завтра надо вызвать врача. 

День второй, четверг

Вызвала доктора. Приехал, послушал, сказал – трахеит. 

Я поделилась тем, что у нас на работе у сына сотрудницы выявили ковид. А мы три дня с коллегой работали рядом. После этих слов врач сказал, что у меня тоже необходимо взять анализ. 

День третий, пятница

С утра специалисты из Роспотребнадзора взяли анализ. 

К вечеру мне стало плохо. Поднялась температура, появилась одышка. Упадок сил. Вроде бы и не болеешь, температура 37,5, нет ни кашля, ни насморка, а ломает так, будто грипп. 

День четвёртый, суббота

Температура уже 38. Трудно дышать.

День пятый, воскресенье

Позвонили из Роспотребнадзора, сказали, что тест положительный. Врачу сообщат о моём заболевании, он ко мне придёт и назначит лечение. 

День шестой, понедельник

Доктор не приходил. Мне всё хуже. Температура держится 38,5. Я уже не могу разговаривать, забивает кашель.

День седьмой, вторник

Появился новый симптом. Поняла, что не чувствую ни вкуса, ни запаха. Решила проверить, может, мне это только кажется? Взяла луковицу, очистила и откусила. Так и есть – для меня она безвкусна. Врач не приходил.

День восьмой, среда

Задыхаюсь. Звоню в «скорую». Говорю, что у меня ковид, я задыхаюсь. Мне в ответ: «А вы противоаллергические лекарства принимаете?» Я им: «Какие противоаллергические? У меня ковид!» Разговаривать тяжело… Мне отвечают: «Ну, я не знаю, когда мы к вам приедем, очень много вызовов, ждите». Приехали через три часа. Отвезли на рентген в инфекционную больницу. Снимок ничего не показал. КТ в инфекционке нет. Отвезли домой, сказав, что врача на дом они вызовут сами. 

День девятый, четверг

Доктор не приходил. Температура 40. Ничего не ем, только пью. Когда сплю, боюсь задохнуться.

День десятый, пятница

Проснулась с мыслью, что умираю. Снова вызвала доктора. Я уже не вставала. Дверь оставила открытой. Пришёл другой доктор, не наш участковый. Когда она пыталась меня прослушать, я не могла даже приподняться. Врач вызвала «скорую» для срочной госпитализации. Приехали быстро. Опять в инфекционку. Повторный рентгеновский снимок. Я с трудом могла задержать дыхание. Дышала часто, как собака. Пришёл врач-инфекционист. Стали заполнять документы, чтобы отправить меня в Кулебаки. Я лежала в это время на скамейке в коридоре. Попросилась в туалет. Здесь его нет. Тогда я вышла на улицу и сходила в кусты. 

Долго звонили в Кулебаки. Очень долго, как мне показалось. Пришёл врач. Спросил, как я себя чувствую. «Задыхаюсь». И вопрос к фельдшеру «скорой»: «Что там у вас в чемодане вашем есть? Неси». Там был кислородный баллон. Надели маску, стала дышать кислородом. Отвели в машину, там хоть было не так холодно, как в коридоре. Дозвонились до Кулебак. Место есть. Как доехала, помню плохо. Помню, заезжали на заправку в районе ЛПК, где и закончился кислород.

Приехали. В приёмном покое меня осмотрели. Измерили температуру. 

Я сказала, что у меня градусник, наверно, неправильно показывает, потому что он не под мышкой. Доктор: «Куда уж правильней, 39,5!» И ещё сказал: «Помогите мне, вспомните, чем вы болели в детстве, какие у вас были операции, есть ли аллергия на какие-то лекарства». Вспомнила что могла. Потом сделал назначение и сказал: «Везите!» 

Запомнился их диалог с медсестрой: 

– Куда везти? 
– У неё показатель 8 из 10.
– Так куда везти? 
– В реанимацию! 8 из 10! 

(Я только потом поняла, что такое «восемь из десяти». Это значит, что шансов жить – две единички, или как ещё говорят – на волосок от смерти.)

И мы поехали на второй этаж. Приехали. А в палате кислородный аппарат не работал. Нянечка спрашивает: «Вы сможете дойти в соседнюю палату?» А медсестра ей: «Ты что, очумела? Открывай скорее двери!»

А дальше как в кино. Мелькали огни на потолке, открывались двери, и мы неслись! Девушка была худенькая, маленькая, а везла тяжеленную кровать со мной «со скоростью звука». В палате подключила меня к кислородной маске. Мне ставили капельницу, делали уколы, я же ничего не чувствовала. А медсестра только приговаривала: «Дыши! Ты только дыши! Сейчас тебе будет легче! Мы тебе поможем!» Потом я узнала, что её зовут Наталья Буканова, она универсальная медсестра реанимационного отделения. 

Что было дальше, плохо помню. Ко мне приходили часто, но у меня не было сил даже открыть глаза. А медсестра проверяла, дышу ли я, и говорила: «Ты дыши. Тебя обязательно вылечат. Ты поправишься!» Тогда мне казалось, что эта медсестра самая лучшая. Перед уходом из «красной зоны» на перерыв она сказала мне: «Альбина, я ухожу, но скоро вернусь. Ты дождись меня, пожалуйста. Слышишь? Дыши! Только дыши». 

Потом, когда пришла в себя на другой день, поняла, что они все здесь такие. Ведь за ночь меня три раза поднимали, переодевали, меняли постель. Я чувствовала заботу, как от родного человека. И в тот миг почему-то мелькнула мысль: наверное, вот так же в войну выносили с поля боя раненых солдат сестрички, тащили их и говорили: «Мы тебя спасём. Ты будешь жить!»

Реальность такова

В Кулебакском ковидном госпитале меня лечили три недели. За это время я много увидела, узнала врачей, медсестёр, нянечек. Там лежало много тяжёлых пациентов. В соседней палате реанимации находился мужчина после инсульта, он не мог говорить. Когда ему что-то было надо, он стучал палкой в стену. И медсестра бежала к нему. Для меня осталось загадкой, как она его понимает? Они его кормили, переодевали, меняли бельё, мыли.

Я узнала расписание медсестёр по тому, как приходила ко мне Наташа. Шесть часов медсестра была в «красной зоне», т.е. с нами: ставила капельницы, делала уколы, потом шесть часов в зоне отдыха, и опять шесть часов с нами. Сутки через двое, таков график работы. С 8 утра до 4 часов дня в палатах, потом шесть часов – в зоне отдыха. Когда они выходили из «красной зоны», подвергались обработке все части их одежды: от комбинезона, защитного прозрачного щитка, двойных перчаток, масок, респираторов до очков. И всё с особой тщательностью.

Госпиталь рассчитан на 80 коек. В то время здесь находилось 55 пациентов. Одних выписывали, другие поступали, и в разные дни было то 51, то 52, то 53, но не больше. На 55 коек – две медсестры. Но я никогда не видела, чтобы дежурили две, обычно – одна. Шесть часов в комбинезоне, маске, очках. Шесть резинок очков стягивают голову, очки запотевают. И в этом скафандре-комбинезоне они не просто ходят, а ставят капельницы, меняют бельё, кормят тяжелобольных. Представить сложно, как они всё успевают! Четверо суток я находилась в реанимации. И всё это время – капельницы, уколы, кислород. Ночью сложнее всего и тяжелее. Был страх, что опять начну задыхаться. Палата на четыре койки, но я лежала в ней одна. Аппарат ИВЛ тоже имелся, но я, слава Богу, обошлась без него. Дышала кислородом. 

Потом из реанимации меня перевели в общую палату. И всё бы хорошо, но с нами рядом находились те, у кого отрицательный тест, и те, кто только ждал результата. Так же, как и я. Я пришла в палату к людям с отрицательными тестами и ждала подтверждения. Когда пришёл второй отрицательный тест и медикаментозное лечение было уже закончено, я попросилась домой. Врач меня спрашивал: «Вы понимаете, что у вас не будет рядом врача, кислорода?» Я понимала, но знала то, что самое страшное у меня позади, а там, за стенами больницы, ждут очереди другие, как и я когда-то. Им нужнее здесь быть. По сути, людей бы надо как-то сортировать, но больница не безразмерна, количество мест ограничено.

В госпитале нет компьютерного томографа. Минус. Больных из Вознесенского, Ардатова везут на КТ в Арзамас, а оттуда – в Кулебаки. Меня тоже привезли без обследования КТ. И если бы его сделали вовремя, то, возможно, госпитализировали бы раньше и состояние не было бы таким тяжёлым. 

Когда уже писали статью, я созвонилась с Натальей и она рассказала об очередных подвигах своих коллег. Например, Сергей Платонов сделал ампутацию ноги ковидному больному, и человек пошёл на поправку и выписан. Анестезиолог-реаниматолог Евгений Загребин провёл реанимационные действия по оживлению 37-летнего пациента. И врачи, и весь медперсонал – героические люди, которые спасают пациентов в условиях, далёких от идеальных. В век высоких технологий всё держится на энтузиазме и самоотверженности медиков. Это врач – реаниматолог-анестезиолог Алексей Львов, старшая медсестра Екатерина Морозова, универсальные медсёстры реанимации Татьяна Захарова, Наталья Буканова, Татьяна Поздова, Наталья Филяюшкина, Марина Самсонова, Наталья Симашова, санитарки Наталья Жданова, Галина Канышина, Валентина Савина, Анна Пяткина.

А о том, как здесь кормят – отдельный разговор. Если вам некому возить еду, то вы можете получить новую болезнь: желудочно-кишечного свойства. Здесь кормят так, что хочется написать письмо прокурору. Воду привозят в больших бутылях родственники. 

…Сейчас я понимаю, какая взрослая и ответственная моя пятилетняя дочь Яна. Она была рядом со мной всё время, пока я болела дома. Когда меня однажды вечером отвезли на «скорой» в инфекционку, где делали снимки, потом расшифровывали их, Яна была дома одна. Когда я вернулась, она сказала: «Мама, я очень боялась.  Думала, что ты не приедешь». Она давала мне таблетки, различая их по цвету, читала мне детские книжки, не умея читать, а рассказывая их по картинкам. Она напоминала, что мне пора делать ингаляции, что надо вставать… Эта маленькая девочка собирала мои вещи, когда мне предстояло ехать в Кулебаки. Потом встала сзади, обняла меня: «Ты не умрёшь, мама! Ты приедешь назад!»

…Звонила на этой неделе в Кулебаки, Наталье. Она сказала, что больных много, около 100 человек. Заполнены все койки. В некоторых палатах лежат сверх нормы. Но самое страшное, сказала Наташа, люди не хотят жить и бороться, они измучились и просят отключить их от аппарата. 

Мы – те, кто переболел ковидом, призываем тех, кто всё ещё продолжает считать, что всё это выдумки, поверить нам. Подумайте о своих родных, бабушках и дедушках. Если вы можете перенести болезнь в лёгкой форме, то для них это может обернуться катастрофой. Эта болезнь никуда не уйдёт. Надо быть готовыми к тому, что она постучится в дверь к любому, и чтобы этого не случилось, надо просто соблюдать элементарные правила гигиены.

А потому, люди, не будьте легкомысленны, подумайте о своих родных, об их здоровье. Берегите себя и своих близких!

Вместо заключения

Героиню, которая поделилась с вами, уважаемые читатели, своими переживаниями, зовут Альбина Кравченко. Когда она рассказывала мне это по телефону, не могла сдержать слёз. Ей до сих пор не верится, что этого ада больше нет. И она очень благодарна тем, кто вывел её оттуда. Врач, провожая её домой, сказал ей одну фразу: «Теперь вы не опасны для общества, общество представляет для вас опасность». В том смысле, что после длительного лечения необходимо полностью восстановить иммунитет.