Леонид Сергеев – человек удивительный. Лёгкий (не в смысле веса, а в плане общения), обаятельный, располагающий к себе. Весёлый и юморной. С добродушной улыбкой и громким голосом. Внешне спокойный и даже рассудительный. И без сомнения – талантливый.
Наша встреча произошла в конце июня на III открытом бардовском фестивале «Наполним музыкой сердца», поэтому первые вопросы о прошедшем мероприятии.
– Какую бы оценку вы могли дать Выксунскому бардовскому фестивалю?
– Мне понравился – это самая главная оценка. Конечно, все борются со вкусовщиной (и я тоже), но самое главное в оценке – это нравится или не нравится. В этом году авторы подобрались очень интересные. В прошлом этого не было. Исполнители – традиционно сильные.
– Получается, фестиваль растёт, набирает обороты?
– Растёт! Качественно – заметно прибавляет, не скажу что количественно тоже. Но это и не главное. Главное – организационно не стоит на месте.
– Вы в своей жизни на многих фестивалях побывали. Уровень организации нашего достаточно высок?
– Я скажу так: если есть человек, который переживает за дело, заботится о нём, холит и лелеет, то всё получится. Но с другой стороны, это же и наша российская беда. Мы всегда стараемся выехать на этих «лошадках», которые тащат на себе все организационные вопросы. На моей памяти масса таких примеров. Был клуб авторской песни, потому что был лидер. Человек ушёл и куда девались песни, концерты, фестивали?.. И уже никому ничего не надо. Общество – оно же инертно. Людей нужно постоянно тормошить.
– Мне кажется, что это касается не только бардовской песни?
– Всего. И движение бардовской песни ничем не отличается от остального нашего сообщества. У вас есть Валентина (Зазерская – прим.ред.) – гений. Пока ей будет интересно – будут фестивали, концерты, и бардовская песня будет развиваться.
– Вы пишете песни о фестивалях, на которых бываете?
– Как-то не приходилось. Я даже не знаю, о чём писать на фестивалях – «как здорово, что все мы здесь сегодня собрались»?
– Это уже до вас сказано...
– Можно ещё добавить «Возь-мёмся за руки, друзья».
– Ну, может, не о фестивалях, а во время фестивалей пишете что-нибудь?
– Иногда… Хотя голова, как правило, занята другим.
– Когда вы подписывали грамоты, я подглядела, что вы написали пожелание в стихах.
– То было не стихотворение, а экспромт. А это две большие разницы. У меня процесс написания песен вообще происходит спонтанно и для меня непонятно. И всякий раз по-разному. Можешь куда-нибудь ехать или смотреть в окно, или спать, и вдруг… А иной раз сочиняешь, подбирая слоги, звукопись, чтобы всё одно к другому подходило. Затрачиваешь много сил, зрителю выносишь, а люди говорят: и что?! А бывает, что-то мимолётно слетело, и это как раз то, что нужно.
– По заказу пишете?
– Несколько моментов было. Когда ещё в Казани жил, написал несколько песен для ТЮЗа. Сейчас могу друзьям на юбилеи написать поздравления. Это тоже опыт, тренировка.
– Вы во время концерта сказали, что не любите песни вечные или песни-однодневки. Предпочитаете, чтобы было рассчитано на какой-то срок.
– Шутка. Ведь следом я пел песню о Сочи – столице Олимпиады. После 2014 года она сама собой отомрёт. Повод исчерпался, и песни нет.
– В Сочи собираетесь поехать?
– Ни Боже мой. Жить хочу.
– Думаете, там будут убивать?
– Я не знаю, что там будет с нашим вселенским российским бардаком. С деньгами, которые уже разворовали и разворуют ещё нещадно. Непонятно, как они будут выкручиваться, но влезли туда лихо. Только зачем, непонятно. Надуть квасной патриотизм? Россия встала с колен! С чьих колен, непонятно. Билан победил на Евровидении – президент жмёт руку Билану. По-моему, это верх падения общественного сознания. А все вокруг флагами машут. Посмотрите любую программу Первого канала – фабрику ли звёзд или футбол – везде флагами машут.
– Не боитесь так о политике говорить?
– А чего я такого говорю? Если бы у меня в руках была граната и я бежал с криком: «Сейчас взорву Белый дом», – наверное, надо бы было бояться. А я сказал то, что думают все, и то, что есть на самом деле.
– Вы следите за политическим развитием страны?
– Естественно. Я – гражданин России. Я горжусь этим и это не фраза. Мне часто бывает горько и больно за неё.
– Заметили ли вы изменения в бардовской песне 60-70-х и 2000-х годов?
– Если бы я не заметил – был бы полный идиот. Если бы не было изменений за эти 40 лет, то наступила бы смерть бардовской песни, её бы уже просто не было. Потому что авторская песня – точнейший камертон всего, что происходит в обществе. А ведь давно известно: если хочешь развалить движение, возглавь его. В своё время комсомол пытался возглавить самодеятельную песню, проводились фестивали под эгидой ЦК. Потом сказали: делайте что хотите. И пошло-поехало: «Да мы сейчас. Да новое время. Да перестройка!» И что мы сейчас? Ничего. У нас генетика уже изменённая. У нас уже мозги атрофировались. Мы привыкли тогда получать по 110 рублей и знать, что коробок спичек стоит копейку, что так было вчера и так будет завтра...
– Но ведь не всё же было так плохо при советской власти?
– Как сказал один академик: «Любая молекула, входящая в организм, ничем не хуже молекулы, выходящей из организма». Только одно мы вкушаем – яство и блюда, другое – отходы нашей жизнедеятельности. Хотя по химическому составу это одно и то же. Так и здесь можно в чёрном цвете найти белый и… Впрочем, это уже софистика.
«В советское время было много гениального» – говорит Зюганов. «Мы перекрыли Енисей, – пел Визбор, – и даже в области балета мы впереди планеты всей». Авторская песня 60-х – это а-ля романтизм, оттепель. В 70-80-х, которые я застал – протестность, нечто подспудное, даже не осознаваемое. Это песня объединяющая, зовущая. Такой больше нет. Современная песня совершенно иная. Она внутренняя, личностная. Её нельзя петь хором. Лучшие её образцы – в исполнении Саши Щербины, Алины Симоновой, Киры Малыгиной – после третьей за столом не споёшь. Их нужно слушать, вдумываться, сопереживать и обязательно молчать при этом. Это совершенно другая песня. Она не лучше и не хуже. Она другая. И они другие.
Моей дочке 20 лет. И она тоже совсем не такая, как я. Просто другая. Самое главное – понять время, в котором живёшь. Можно ведь кричать как ретроград: «Вот мы в 63-м году сидели у костров и были счастливы». А сколько тебе было в 63-м и сколько сейчас? Тогда физически человек не мог написать песню со словами «джойстик», «клава», «мышка», «компутер» – этого просто не было. Сейчас совершенно другое время, другая информация, другая скорость, другая подача. Можно отрицать современность, мол, «милая моя...» – это классика, только её и поём.
Но есть другая позиция, и я стараюсь её придерживаться: главное – соответствовать времени, в котором живёшь. Не подстраиваться под него (помните у Макаревича: «Пусть лучше мир прогнётся под нас»), не заискивать, не сюсюкать. А жить, находить себя нового в этом мире. Мне кажется, что это такие понятные тривиальные вещи, что каждый должен так думать и этому соответствовать.
– Наверное, не должен, а может?
– Жизнь – это должность.
– А вы, кстати, полюбили компьютер, Интернет?
– Не-е-е-т. Я их не полюбил, не понимаю и не знаю. Но я вынужден был их освоить. Сначала компьютер как пишущую машинку. Потом и Интернет как возможность быстро обмениваться письмами.
– Блог ведёте какой-нибудь?
– Livejournal?! Я там оставил сообщения 3-4. Но мне скучно этим заниматься. И неинтересно читать, что другие пишут: я сегодня встал, умылся, выпил чаю… Следом 150 отзывов: Я тоже… А я кофе… Для чего всё это? Пусть в интернете сидят 90% убогих, пораженных одиночеством людей, со своими комплексами. Я себя к таким не отношу. Если я хочу пообщаться с кем-то, то встречаюсь со своими друзьями. У меня есть свой круг…
– Вы фаталист? Верите в судьбу или сами на неё влияете?
– Я жёсткий фаталист. Считаю, нельзя влиять на то, чего не знаешь. Есть данность, её можно только ощущать. Я не знаю, что нужно сделать, чтобы её изменить: встать и удариться головой о сосну? Или упасть вместе с чашкой набок? Или ничего не делать? Кто мне скажет? Уж лучше доверять своей железе интуиции (она ведь находится в таком интересном месте)...
– Как вы познакомились со своей женой?
– О, это романтическая история. В 1979 году шла передача «Весёлые ребята». Я только приехал в Москву из Казани, где работал журналистом. Она была студенткой консерватории. В передаче принимали участие ещё и ребята из консерватории. Она была в их группе поддержки. И ненавидела меня всей душой, поскольку мы были в разных командах, а победителю доставался приз – поездка в Габрово на фестиваль сатиры и юмора. Там мы и познакомились. Но потом моё место журналиста на ТВ сократили. Спасибо Эдуарду Сагалаеву – взял меня на радиостанцию «Юность». И мы начали с ней женихаться. И проженихались до 1988 года.
– Дружили 10 лет?
– А что вы удивляетесь? Дружили. Я жил на съёмных квартирах. В 1988-м поженились, а в 1989-м дочка родилась.
– У вас есть любимое походное блюдо?
– Походное не походное, но любимое есть – салат оливье. Я на самом деле человек будущего: абсолютно неприхотлив. Ем всё что угодно. А вот оливье люблю.
– А сами умеете готовить?
– У меня есть один рецепт. Я с ним даже у Макаревича выступал. Андрей балдел, когда я всё это готовил. Называется «картофель жареный по-сергеевски». Там вся тонкость в том, как чистить картошку. Когда мой папа – военный вышел в отставку, он по привычке вставал в 6 утра, поднимал меня и учил чистить картошку. Мы ведь белорусы – бульбаши. Картофель наше национальное блюдо. Поэтому он у нас был на завтрак, на обед, на ужин и на десерт. Я обожаю чистить картошку, наловчился это делать одной стружкой.
Начинать жарить картошку нужно на растительном масле, в середине процесса добавлять сливочное, но весь смак блюда в так называемом «сергеевском» соусе, который добавляется почти в финале. Берёшь всё, что есть в холодильнике – яйцо, майонез, кетчуп, горчицу, соль, перец, укроп – смешиваешь и заливаешь картошечку сверху. Когда на сковородке начинает шкворчать, отправляешь в духову. Получается изумительная запеканочка.
– Какие ещё таланты за вами водятся?
– Не считаю это талантом, но когда мне мой друг подарил мольберт, я понял, насколько люблю рисовать в стиле примитивизм. Люблю яркие краски, фломастеры. Уж чёрный, так чёрный, а красный, значит красный.
– Кем успели поработать в своей жизни?
– Я не много профессий поменял. Как пошёл по журналистской стезе, так и иду. Начинал в многотиражке. Радиожурналист и автор-исполнитель – вот две мои ипостаси. 
– А бард – это профессия или призвание?
– Если ты живёшь на это, то профессия, а если не только живёшь, но и балдеешь от этого, то у тебя редкое сочетание профессии и призвания.
– Фестивали – работа или отдых? И как вы вообще любите отдыхать?
– Выксунский фестиваль – это редкое место, где удаётся отдохнуть. Потому что на других загружают по полной. Там и творческие мастерские проводишь (которые я ненавижу: нельзя за один час научить человека быть человеком), безумное количество концертов, площадок, встреч… А у вас здесь хорошо. Люди приехали, сами песни попели, других послушали, никакого напряга!
– Традиционные мужские увлечения: машина, футбол, рыбалка, охота?
– Я коллекционирую детские пистолетики.
– А футбол?
– Всё реже и реже. Куда мне с моим пузом…
– А смотреть?
– Я не фанат, хотя с 1962 года болею за «Спартак».
– Вы газеты читаете?
– Иногда. И телевизор редко смотрю. Вот в советское время любил фильмы про секретарей парткомов. Они позволяют ни о чём не думать, просто отдыхать. Сейчас в таком же расслабленном состоянии смотрю всякие «Фабрики звёзд». Лежу и хихикаю.
– Может, традиционно что-нибудь пожелаете нашим читателям?
– Здоровья! Это самое главное. Всё остальное ерунда. С годами это понимаешь всё острее и острее.
