Музею есть дело до всего на свете

«Всякий предмет многозначен. Любой текст обрамлён множеством подтекстов». Так считает Юрий Калмыков, независимый художник, автор эссе «Возвращение в Выксу».

Печатается в сокращении. Эссе готовилось Калмыковым для книги «Господский дом Баташевых-Шепелевых в Выксе», но вошло в книгу небольшими разрозненными отрывками. 

В городе железной розы

…Было раннее утро погожего сентябрьского дня 2005 года, когда впервые я ступил на землю за старинным домом. Зеркальная гладь пруда, в лёгкой утренней дымке – тронутые осенними тонами далёкие леса, стройное чудо Христо-Рождественского храма с удивительным отражением в воде. Тишина и покой. Лишь где-то далеко за спиной приглушённые расстоянием ритмы завода… Таким оказался контрапункт первого восприятия города. Это осталось в памяти надолго. Каким-то образом, опосредованно, отразилось потом в работе. И живо даже сейчас. 

И вот музей. Впечатления мои превзошли все ожидания. Богатство и разнообразие коллекций. Множество великолепных предметов, способных украсить любой областной музей, да и некоторые столичные. Восхищение вызвало точное, глубоко осмысленное расположение особняка на местности. Значит, и музейная среда, которая задумывалась, затем проектировалась и наконец создавалась в Выксе, должна была стать произведением экспозиционного искусства. И Дом Баташевых – важнейшим культурно-просветительным объектом, идеологически включённым на равных в систему музеев Нижегородской области, предъявляющим обществу уникальные ценности Выксунской земли как неотъемлемую и живую часть российской культуры. 

В чём заключалась наша задача в воплощении проекта? Сделать так, чтобы всё то, что хотел бы поведать музей своему посетителю, было воспринято им наилучшим образом. Оставалось наполнить эту «матрицу» выксунскими реалиями (научная концепция, тематическая структура, фондовые собрания, система помещений и прочее) и, засучив рукава, приступать к работе. 

«Присутствие» Студии Артефактум так или иначе замечается в 26 помещениях музея. Заглянем в несколько особенно памятных для нас мест, отметим то, что примечательно и для музея, и для опыта Студии, – на чём можно бы мысленно поставить печатку «New!».

«Изба» – средоточие тепла, мира, порядка, уюта. Завозим лес, строим избу. В фондах музея – огромное число глиняных, берестяных, деревянных, домотканых, вышивных, плетёных из лозы и прочих чудес. Глаза разбегаются. Пространство небольшого зала становится тесноватым. Приходится что-то «отсеивать» – неизбежное действие, когда обилие коллекций превышает экспозиционные возможности. Печь. Как же обойтись в избе без печи? И мастера возводят печь в строгом соответствии с историческими образцами, да такую подкупающе «настоящую», что однажды случилось, проходя, услышать, как девочка-подросток спросила у смотрителя: «А вы её топите хоть иногда?».

«Выкса православная». Этой теме отведён один из лучших залов здания. В числе впечатляющих явлений в жизни города последних лет было возвращение в его культурный и религиозный обиход имени преподобного Варнавы Гефсиманского, устроителя и радетеля знаменитого и чтимого Иверского женского монастыря. По мысли музейных коллег, почтение к памяти отца Варнавы должно было стать смысловой и эмоциональной доминантой зала. И вот, после долгих раздумий, растерянности, сомнений, родилась идея скульптурного произведения «Вид Иверского монастыря с высоты птичьего полёта». Образ обители возрождается в музее во всей своей красе и величии – как видение, воспоминание и надежда. Своеобразная пластика и фактура, необычный ракурс, встроенный волшебный свет создают неожиданное и сильное впечатление. 

Именитые гости Выксы

Известно, что за долгую историю города гостями господского дома были многие выдающиеся личности. Студия предложила идею создания отдельной портретной галереи, исполненной в единой манере. 

Идея была поддержана, а осуществить её оказалось одной из самых ответственных и трудных задач. Справиться с пёстрой разнородностью исходных материалов и создать единый, цельный и гармоничный портретный ряд позволила керениография – уникальная авторская графическая техника, изобретённая в Студии Артефактум тридцать лет назад.

Вернёмся теперь в фойе парадного входа в дом, к витрине с археологическими находками. Здесь – своеобразный эпиграф ко всем экспозициям музея. Эпиграф не только словесный. В витрине – отголоски и отблески, следы и знаки жизни этого дома на протяжении многих десятилетий. Быт. Строки Максимилиана Волошина «Ты соучастник судьбы, раскрывающей замысел драмы» – отражение человеческого Духа. Всё то, что будет далее в залах: Изба, Ремёсла, Ярмарка (быт); Выкса православная, Традиции культуры в интерьере веков (дух) и все мыслимые и немыслимые сочетания, смешения, вариации и переходы – будет раскрытием и эхом этого эпиграфа.

…Любопытна новейшая история одного из экспонатов в витрине – старого иноязычного письма. Нам рассказали, что во время реставрации здания, в ходе расчистки завалов мусора в заброшенных помещениях, среди груд штукатурки, черепков посуды, обломков мебели, чугунного и медного лома, обрывков каких-то бумаг нашли листок с рукописным текстом на иностранном языке. Ветхая бумага осыпалась по краям, выкрошилась на сгибах. Почему-то предположили, что письмо на французском, но учительница французского не смогла ничего разобрать. Учителя немецкого, испанского, английского – тоже. Захотелось взглянуть на загадочное письмо. И в студии среди мастеров на все руки нашёлся человек, знакомый с польским. Он и опознал непонятный язык, и взялся сделать перевод. 

…Самое начало прошлого века. Юная девушка в чужом городе, серьёзно больная, одинокая, без копейки денег. Пишет из Москвы отцу, от которого ждёт помощи, а он давно не даёт о себе знать. Пишет на грани нервного срыва. Этот её жалобный, отчаянный зов ранит сердце, хочется немедленно чем-то помочь… 

Были серьёзные сомнения у коллег относительно возможности экспонирования: на каком основании, какое отношение имеет это письмо к истории дома, завода, города? 

Да на том основании, что оно найдено здесь и содержит какую-то тайну. Будит воображение и отклик в душе. Может быть, это единственный след, оставленный человеком на земле. Эхо чьей-то судьбы… По сути – всё, что нас окружает, имеет то или иное отношение к Музею. И Музею есть дело до всего на свете. 

По пути на третий этаж, в залы современности, парит высоко в воздухе, в зените старинного лестничного пространства некий невесомый и в то же время монументальный арт-объект. О нём надо сказать отдельно. Система напряжённо изогнутых белых лучей, окружённая лёгким венком из воронёных железных роз. В центре объёмной фигуры скрещиваются попарно глубокие понятия: природа и гармония, мироздание и самопознание, сотворчество и достоинство, история и свобода. Слова эти неразъёмны, понятия нерасторжимы. И в каждом сопоставлении – третьим неотъемлемым понятием является человек. Названо это произведение очень точным словом из металлургического лексикона: «Сплав». Это – и оригинальное украшение лестничного пространства, и интеллектуальная игра, и символ гуманитарной миссии Музея в городе и мире – с глубоким почтением к посетителю, главному человеку в музее, современнику и земляку.

Безмерно важно, к какому свету мы повернём страницы посланий, – свету звёзд или факела, пожара или костра, свечи или люминесцентной трубки.

Но едва ли мы сможем воспринять многое в дошедших до нас разнообразных и разноёмких смыслах, если пренебрежём возможностью отыскивать внутри этих смыслов что-то неведомое о самих себе, что-то адресованное индивидуально нам, какие-то необходимые именно нам подробности. О человеке в истории. О величии Истории, о её драме и тайне.

Экспонатура – драгоценная частица Наследия. Само экспозиционное пространство – замершие в бережном прикосновении руки. В их тканях температура нашего времени, в их сосудах адреналин наших волнений, на ладонях – линии нашей судьбы.