Его сущность пытаются постичь
в течение десятилетий
«Лидеры нашего государства призывают укреплять на самом высоком уровне конструктивную оппозицию. Я тоже хочу быть оппозицией!» – с этими словами обратилась краевед Надежда Князева к собравшимся на II Баташёвские чтения «И дольше века длится род» в библиотеке «Отчий край». Читатели «ВР» знакомы с Надеждой Алексеевной по публикациям её трудов на страницах газеты. Их отличает неординарный подход к рассматриваемым темам, вдумчивость и методичность в их проработке и оригинальность мысли автора. Надежда Алексеевна не изменила себе и выступая на II Баташёвских.
На первый взгляд, тема её доклада «О горнозаводском хозяйстве Ивана Родионовича Баташёва к концу 1821 года (по материалам «Подворной описи 1818)» никоим образом не предусматривает какой-либо политизации. Надежда Алексеевна сделала сравнительный анализ состояния хозяйств тех сёл, где без малого два века назад проживали работники баташёвских заводов. Сколько дворов и сколько семей, сколько на этих дворах содержалось скота, как мелкого, так и крупного, и кем по роду деятельности – углекопами ли, углежогами, – были люди. Так ли хорошо они жили, как следовало бы по их труду и при богатстве их работодателей? Затронула она и способы извлечения доходов, кои были в ходу у знаменитых заводчиков. Наряду с производственной прибылью, они не оставляли вниманием и прибыль от торговли. Торговали (не лично, конечно) всем подряд, включая сушёные грибы и малину. А откуда она бралась, та малина? И пресловутой «эксплуатацией детского труда» не брезговали братья. Время было такое? Безусловно, но… Надежда Алексеевна пояснила свою изначальную идею насчёт оппозиционных настроений:
– Политизация краеведения всегда имеет место быть. Возьмём наш случай: братья Баташёвы. Да, это символ металлургии, да, именно с них «зародилась» Выкса. Мы это помним. Баташёвы у нас – во всех «именах» Выксы (Т.С.: Начиная от улицы и кончая магазином, где торгуют колбасой). Не стали исключением и наши чтения, хотя, возможно, их правильнее было бы назвать просто краеведческими. Таким образом, мы невольно обесцениваем символ «Баташёв», перебарщивая и переслащивая. Заслуги братьев высоки. Но я считаю, что больше надо вспоминать о людях, которые на них работали. Вот что главное!
Трудно не согласиться с ней. Едва ли братья развивали металлургию с единственной целью создания рабочих мест для народа. Посему, не умаляя их родовитости и достоинств, нашедших практически полное отражение в иных докладах чтений – «Генеалогическое древо рода Баташёвых», «Австрийская ветвь рода Баташёвых», «Остановите время: образы заводчиков Баташёвых в произведениях живописи и скульптуры», «Баташёвская автаркия» и пр. – обратимся за подтверждением ещё к одному источнику. В сравнении с теми, к которым апеллируют наши уважаемые краеведы, он совсем молодой. Это «самосшитая» подборка публикаций в газете «Приокский рабочий» (он же «Выксунский»), ориентировочно датируемая 1927 годом. Автор Л. Чекина, название – «Гнездо хищника». Заглянем в гнездо, рассказ о котором начинается словами «история Выксунских заводов, созданная на костях рабочих и крепостных крестьян, должна быть известна каждому рабочему».
История в изложении Л. Чекиной проста и традиционна для первого десятилетия Советской власти. Она – об Андрее Баташёве, который «создал разбойничье гнездо на Муром-Касимовском пути». Читаем: «Если бы сатана не был поэтическим вымыслом, а существовал в действительности и вздумал бы воплотиться в человеческий образ, то, конечно, для своего воплощения он взял бы именно Андрея Родионовича Баташёва. Выдающийся ум и колоссальная энергия соединились в нём с не меньшей жестокостью и дерзостью, переходившей в издевательство не только над соседями-помещиками, но и над тогдашними властями». Далее описывается барский дом и парк при нём, где наряду с «местом страданий», где «вся земля была пропитана кровью замученных», был и «павильон любви», служивший «местом оргий вельможи с его гостями, на которых дворовые девушки, одетые нимфами, баядерками и богинями Олимпа, услаждали пьяных развратников». Ещё далее говорится о таинственном ночном строительстве «подземных хором», о которых «по всей округе пошла глухая молва… о том, что там устроен монетный двор, где день и ночь работаются червонцы». И ещё: «…пустив в ход громадный чугунолитейный завод, Баташёв мало им интересовался». К своему счастью, рабочие редко видели «светлые очи» этого «тигра»». Справедливости ради: «кормил Баташёв всех отменно…, … работали в 4 смены токмо по полсуток за смену. А кои вели себя добронравно и к барской работе усердствовали, то им было разрешено жениться и с барского двора жаловались тёлка и просук на обзаведение и в жёны давались больше девки с барского двора»… Провинившихся же пороли, но «не дюже, чтоб к своей смене на работу стать могли». И ещё, ещё, ещё! Про жён и многочисленные привязанности сластолюбивого барина, про зверства в отношении не угодивших либо воспротивившихся ему (якобы собственноручно замуровал он 300 человек в подземелье, обрекая их на голодную смерть) и «налёты баташёвских молодцев» на дорогах. Про то, как лишился он покровительства «сверху» после смерти Потёмкина и кончине его самого.
Читается на одном дыхании, хотя, конечно, есть сомнения в достоверности информации, отражённой в «Гнезде». Увы, практически безымянная Л. Чекина (возможно, кто-нибудь знает хоть что-то о ней?) не оставила ссылок на первоисточники, ограничившись безликим «в архивах» и некоей «слепой бабушкой Устиньюшкой». Учитывая обстановку 20-х годов прошлого века, не исключено, что всё написанное ею – красная агитация. В таком случае, с некоторой натяжкой эту агитку можно считать коньюктурной, злобной, политической, но шуткой. Но в каждой шутке есть доля правды. И истинный портрет любой исторической личности складывается из разных концепций, разработанных людьми разных поколений. «Подворной описи» – около 200 лет, «Гнезду» – около 100, труды современных краеведов – новорождённые. В совокупности, может, и сложится образ заводчиков, близкий к истине, то есть не идеализированный, а очеловеченный. Тогда и получится искомый символ основоположников завода и Выксы – без привязки к улицам, колбасе и политике.
