Счастливою волею судьбы (иначе назвать эту встречу просто нельзя) приглашена была на музыкально-литературный вечер в Выксунский филиал Нижегородского технического университета.
Давно не испытывала такой истинной радости от звучащих слов, от настоящей поэзии, от того, как проникновенно и сердцем читали стихи совсем юные. Читали так, будто всё, о чём они говорили, написано и выстрадано ими. Жемчужины русской и советской поэзии, собранные в один непрекращающийся поток признаний, вызвали у меня воспоминания о студенческих литературных вечерах поэзии на филологическом факультете, о том, с каким замиранием слушали мы пришедшего к нам в гости артиста Василия Ланового, читавшего стихотворения Александра Пушкина…
Нисколько не преувеличивая, скажу, что нынешние студенты технического вуза и вчерашние студенты-филологи одинаково точно попадали и попадают в некий бессмертный пласт тех сокровищ любовной лирики, которые волнуют и тревожат души во все времена.
Я благодарна тому вечеру за то, что познакомилась на нём с юношами и девушками, которые пишут стихи. И они прислали нам свои творения; думаю, что вы тоже прочитаете их с радостным чувством.
В сегодняшнем выпуске и стихотворения постоянных наших читателей. Подборка стихов получилась пёстрая, разная по темам, по характеру и, конечно, по качеству. Уважая стиль и настрой самодеятельных поэтов, тем не менее прошу вас оттачивать каждую строчку, переделывая и переписывая, пока не поймёте, что получилось именно так, как вы задумали. Вспоминайте Владимира Маяковского: «Изводишь единого слова ради тысячи тонн словесной руды», и примеривайте к своему творчеству.
Татьяна Архарова
Я напишу тебе когда-нибудь
Одно заветное письмо.
Оно не будет многословным,
А начинается оно:
«Привет, единственный,
Которого любила,
Надеюсь, помнишь, не забыл.
Хочу сказать, что разлюбила,
И ты, надеюсь, разлюбил.
Живу нормально, вся в заботах,
Твои же знаю наперёд,
Работа, только лишь работа,
А остальное – подождёт.
Не удивляйся, не забыла,
Я помню, будто бы вчера,
Всё наше пролитое время,
И разговоров вечера…
К чему всё это вспоминаю?
Ведь разлюбила, я не вру.
А может, просто, наболело?
Прости, я больше не могу…
Мне было больно, врать не буду,
Но я забыла и сожгла
Все фотографии, где вместе,
Где были вместе ты и я.
Сожги и ты воспоминания,
Стихи и робкие признания,
Которым сердце отдала.
Забудь девчонку молодую,
Любившую лишь в жизни раз.
Найди себе теперь другую,
И будь с ней счастлив каждый час.
Живи душой, люби лишь сердцем,
И это мой тебе совет,
И с разрывающимся сердцем
При встрече не скажу «привет»…
Наверно, всё, пора прощаться.
Письмо – в конверт и на чердак.
Ты не узнаешь, что писала
Ночами, плача в простынях.
Тебе не нужно больше это,
Ты извини, я так скажу.
Ведь я тебя не разлюбила,
Всё так же я тебя люблю.
Елена Немировская
С кем денёчки коротаешь?
И в каком краю живёшь?
Обо мне ли вспоминаешь?
Плачешь, песни ли поёшь?
Знаю, память не засушишь,
Как в гербарии цветок.
Без любви лишь сохнут души,
Как без дождичка росток.
Осень.
Золото листвы.
Ночь.
Туман.
И всюду ты…
Раствориться бы в тумане,
Как в дурмане красоты.
Испариться каплей в небо,
И с дождём пролиться вновь
В лужи…
В май…
В тот день весенний.
В ту ушедшую любовь.
Даниил Рожнов
Я в четырёх стенах так никогда не путался,
Как в людях, проходящих мимо по улице.
Разницы нет в них совсем никакой,
Что в душах, что в лицах – всё смыло водой.
Водой бессознательной жадности,
Глупости и безрассудства.
Меркантильной пучиной затянуло их сущности,
И вряд ли кто сможет оттуда вернуться.
Не верю я в них, не верю я в кукол,
Скрывающих лестью отсутствие чувств,
Не верю я в это, не верю я в жизнь,
Гордости полную от своих же безумств.
Они все привыкли сами к себе,
Чуждо им что-то высокое, светлое,
Принимать не хотят особых, других,
Отвергают отличие, еле заметное.
…Я в четырёх стенах так никогда не путался,
Как в людях, проходящих мимо по улице.
Евгений Филимонов
Это надо же, приснилось:
В мужика вино вселилось,
Где лицо с усами было,
Там теперь свиное рыло.
Дядя строил пирамиду,
Всё законно, вроде, с виду;
За высоким креслом вдруг
Оказался хитрый жук.
Продавец высокомерный,
Грубый, наглый, здоровенный
Приобрёл башку быка,
Шерсть и острые рога.
Сплетниц вечером на лавке
Долго слушал бес на травке.
И у каждой, ниже: там,
Хвост сорочий вырос. Срам!
Хитрый – в лиса превратился,
А подлец змеёй крутился,
Хам был в перьях попугая –
Вот расплата им какая.
Анна Росс
Я долго мечтала о встрече с тобой,
Но в дела окунулась почти с головой.
Прошу не сердиться, за разлуку простить,
Вот приехала я, чтоб чуть-чуть погостить…
Ну, здравствуй, родная деревенька моя,
И с детства родные до боли края,
Пред тобой, дорогая, на колени встаю
И землю твою в ладони беру.
Твой запах земли с другими не схож…
А лес вековой всё так же хорош.
Пройдусь по тенистым аллеям твоим –
И праздник в душе чувствам моим.
Я будто вернулась в детство босое,
Узнало, кивает мне поле ржаное,
Всё так же над ним плывут облака,
Стрекочут сороки… Но я уж не та.
Теперь понимаю – ничто не вернуть,
И больно, и душно, и грустно чуть-чуть.
Татьяна Чередниченко
Околдую я тебя, околдую.
Шторы из листьев сентября драпирую.
И в беседку уведу с тихим садом,
А другого нам с тобой и не надо.
И добро, и зло – всё в жизни случалось,
А порою и нужна только малость,
Чтобы сердце, встрепенувшись, забилось.
Всё, что видим вокруг – Божья милость.
Внемлю с робостью советам светлейших,
И покорною твоей стану гейшей.
Усмирю себя я и успокою,
Занавески в кружевах приоткрою.
Будем просто мы сидеть снова рядом.
Пойман ты сегодня в сеть листопада,
Запоздалой красотой очарован,
Околдован, милый мой, околдован.
Эдуард Чернышов
– Здравствуйте. Да – это я…
– Нет, простите, не узнал…
– Ты?! Ну, привет! Вот это да!..
– Да как я мог узнать?
Сто лет тебя не слышал я по телефону…
– Я помню наш последний вальс
Под духовой оркестр…
– Нет, нет, не с патефоном…
– И в мыслях не было, что разлучит он нас.
Вальс «Ожидание» щемяще-нежно плыл,
Чуть заглушая звуки разговора.
«Играй, оркестр», – я мысленно молил
И плёл, стараясь в рифму, без разбора:
«Я жду тебя давно,
Я жду, ну, а ты не идёшь.
Приди скорей, приди,
И сердце моё не тревожь.
Люблю тебя одну,
Всем сердцем, всей душой,
Лишь тебя, лишь одну,
Я тебе не чужой».
Вальс уплыл, и пропели года, пролетели.
Слёз не лил.
Любил дождик в лицо и метели.
И прекрасно, что прошлого не отринули,
Не напрасно вальс был, и не сгинули
В Лету, в небытие ночи дивные…
И осенние были, и зимние.
Виктор Сентябрёв
Ну как на зорьке можно спать?
Едва ли прав поэт когда-то был…
Тебя я на рассвете разбудил,
Чтоб раньше песню ты смогла начать.
Алеющих у херувимов крыл
Стараться и не надо избегать…
У юности особенная стать:
Расти – и не жалеть на это сил.
А разве лучше – быть былинки ниже?
Деревья, возрастая, к солнцу ближе,
Они спокойной радости достойны!
Спокойны в зимних розах облака,
Тиха в опрятном холоде река…
И только люди, Юля, неспокойны.
Дню рождения дочери, Е.В. Суворкиной, посвящаю
Лабузный мир, забытый красотой,
Отвергнет с лаской строгой: не годишься…
Войди в трущобу счастья той тропой,
Какою во смиренье удалишься.
Отмечу твой приход строкой баской,
Неусреднённым взглядом стих продлился…
А сам себя, осеннею порой,
Сравнил бы с тенью у развалин пирса.
Уже не мне, по прихоти мгновений,
Дано испить из кубка вдохновений…
И всё же, исчезающей улыбкой,
Восходит солнышко над жизнью зыбкой!
Изладить бы, из радостей Земли,
Ладьи полёт, что душу веселит!
Татьяна Пантелеева
На моей одежде остался одеколон,
Который ты используешь через случай.
Ты счёл мои наглые чувства за моветон,
А я уже, право, не знаю, как сделать лучше.
Я буду тебе надеждой и утешением,
Стремглав понесусь за тобой, как только захочешь,
И это будет только моё решение.
Я тебе говорю о нём как бы между прочим.
Мы с тобой никогда не будем «под Мендельсона»,
Который зовётся в известных кругах – плен.
Ты придёшь через пару лет с букетом – пионов?
А мне в этот вечер будет играть Шопен.
А пока пускай стынет кофе, и мы – напротив,
И говорим о чём-то нездешнем, что вдалеке.
Я завидую той, с которой ты будешь заботлив.
Ты пишешь о чувствах, но пишешь совсем не мне.
