Я собиралась писать о праздновании 1 мая, о традициях этого дня, о демонстрации. Даже нашла интересные данные из истории создания воздушных шаров. Ведь шарики – непременный атрибут Первомая, не так ли? Уже написала пару абзацев и отвлеклась: по телевизору показывали передачу о Курской битве. И я вдруг поняла, что никогда не спрашивала маму, помнит ли она, как началась война. Ей в 41-м было семь лет. Стала звонить в Омск (мама живёт там), связь постоянно прерывалась. Номер набирала раз десять. Так, урывками, всё же удалось записать мамин рассказ:
– День объявления войны я не помню. Помню, что из Белоруссии уехали ещё в 1939 году. Жили рядом с польской границей, и уже тогда там было тревожно. Папа был очень хорошим бухгалтером, и работа для него находилась всегда. Мы переехали сначала в Семипалатинск на несколько месяцев, а потом обосновались в Омске, вернее, в Саргатке (районном центре). Нас приютила семья маминого брата Даниила. У дяди Даника была бронь. Он – классный водитель, работал шофёром секретаря обкома или горкома (не знаю точно). Но он сразу же ушёл добровольцем. За всю войну от него не получили ни письма, ни весточки. А уже после узнали, что их эшелон даже не доехал до места назначения – разбомбили под Ленинградом. Дядя Даник погиб.
К зиме 1942 года к нам приехала и тётя Фаня с тремя детьми. Их из Москвы вообще-то отправили в эвакуацию в Иркутск, но они туда не доехали, остановились у нас. Так и жили. В одной двадцатиметровой комнате размещались жена дяди Даника Зина с двумя детьми, мои родители (нас, детей, у них тогда было трое) и тётя Фаня с тремя ребятишками. Никогда не казалось, что тесно. После ужина, бывало, папа с Фаней пели, у них очень красивые голоса были. И ведь никакого вина! Да что там вина, и еды особой не было. Ели в основном картошку. Правда, раз в неделю мама приводила одного из ребятишек к себе на работу и давала выпить маленький стаканчик молока. Она работала на молокозаводе, но выносить оттуда что-либо категорически запрещалось – сразу расстрел. А раз в неделю сотрудникам полагался стакан молока, его она и отдавала детям.
Папу на фронт не взяли, у него был порок сердца. Так всю войну он и кормил нашу многодетную семью. Других мужчин не было. И с войны никто не вернулся – ни мужья, ни старшие братья…
Старшая папина сестра Донна не успела эвакуироваться из Белоруссии. На её глазах фашисты расстреляли мужа и пятилетнего сына, а её с семилетней дочкой Галей угнали в Германию на работу. Мы о них ещё долго после войны ничего не знали.
А вообще у меня от военных лет осталось ощущение взаимопомощи. Люди были добрее, помогали друг другу, чем могли. Старались не падать духом, хотя бедствовали все…
...Связь в очередной раз прервалась. Я задумалась: ведь такая история есть в каждой семье. Если вы ещё не сделали этого, не поленитесь, расспросите родителей, бабушек, дедушек. И запишите. Чтобы помнить. И расскажите своим детям и внукам, чтобы тоже помнили. Это и есть НАША ИСТОРИЯ.
P.S.: А про воздушные шарики я как-нибудь в другой раз напишу. Успею.
С уважением Лиля Фролова
