Мудрец с душой юноши

Елена Липатова

В «Выксунский рабочий» я пришла в 1970 году после окончания отделения журналистики Саратовского госуниверситета. 

Все корреспонденты, заведующие отделами – мужчины. Всех знала, потому что газетную практику проходила на родине, в Выксе. Редактор Михаил Михайлович Рогов определил меня в партийный отдел отражать кипучую жизнь молодёжи. Кабинет находился рядом с отделом сельского хозяйства, заведующим был Евгений Михайлович Кузнецов. Вот о нём и пойдёт сегодня речь. 

Бывший агроном, фронтовик. Работал всегда быстро. Меня удивляла та скорость, с которой он выдавал свои репортажи. Утром уезжал в поля на мотоцикле с фотокором Иваном Минковым (который был водителем по совместительству), приезжал, тут же садился писать и, сдав материал, вновь спешил по газетным делам. Энергичный, деловой, эрудированный, всегда имел своё мнение и не стеснялся его высказывать. 

Несмотря на всегдашнюю нашу профессиональную занятость, много читал. В то время мы увлекались произведениями, которые печатали «Новый мир» и «Юность», «Октябрь» и «Дружба народов». Евгения Михайловича интересовали все новинки, и несколько номеров толстых журналов прочитывал за два-три дня, а когда приносил, в редакции разгорались жаркие дискуссии. А потому он и водил дружбу с нами, молодыми газетчиками. Евгений Михайлович делился тем, что выудил нового в «Науке и жизни», «Вокруг света». Да и время тогда было больших читарей, ведь нельзя было пропустить солженицынские «Один день Ивана Денисовича», «Матрёнин двор», а потом и «Архипелаг Гулаг», «Раковый корпус». В «Иностранке» (журнал «Иностранная литература») читали Артура Хейли «Аэропорт», Айрис Мёрдок «Чёрный принц», Франсуазу Саган, Джеймса Джойса и т.д. Главное в том, что это были те произведения, которыми зачитывался и он, фронтовик, много переживший и испытавший. 

Евгений Михайлович был в душе большим лириком. В лес уходил каждые выходные и ждал их как отдых от тяжёлых газетных будней. Много фотографировал. Его новеллами о природе я зачитывалась. До сих пор храню его эссе «Дождь», опубликованное в 1982 году. 

Владимир Прошкин

В 1980 году я стал сотрудником «Выксунского рабочего» – корреспондентом отдела партийной жизни. 

Первый коллега, который с ходу понравился, – Евгений Михайлович Кузнецов. От него веяло спокойствием и уверенностью в будущем, можно было подумать, что он его просто знал. У фронтовика партийный стаж перевалил за 30 лет, и он с удовольствием делился с новичком реалиями «партийного уклада». Помогал охотно, особенно в части сельских парторганизаций.

После войны Евгений Михайлович, сам выходец из села, окончил агротехнический вуз и достаточно поработал по специальности, чтобы быть в теме досконально. С детства любил природу, наверное, как всякий сельский житель, делился впечатлениями о своих одиночных лыжных походах с привалами, обязательным костерком с чаем, фотографиями… Бывший солдат мог «благоустроиться» на любой территории, в любое время года; про таких принято говорить – нигде не пропадёт!

Интереснейший собеседник с обширным житейским кругозором, он ненавязчиво и незаметно делился с нами, молодыми, всем, чем мог. Рассказывал о том, что не печаталось в прессе, что вымарывала цензура из мемуаров фронтовиков. Он честно ответил на вопрос кого-то из сотрудников – почему выжил тогда, на войне? Без всякой псевдопатриотической трескотни сказал: «Потому что молодой был и здоровый». 

Рассказывал и о том, как волей случая оказался в Москве в марте 1953 года, стал свидетелем и участником жуткого человеческого столпотворения на похоронах «отца всех народов». Прошёл до первой линии оцепления из военных грузовиков, окруживших Красную площадь. Отстоял всю церемонию. Неизгладимые впечатления постарался передать нам, считал себя обязанным сделать это, несколько раз возвращался к тем событиям. Именно от него я на всю оставшуюся жизнь усвоил характеристику смутного времени в истории страны, названного потом «сталинщиной». На вопрос молодого солдатика, чего это народ с ума сходит, бывалый фронтовик из толпы ответил: «Такого зверя хороним!».

Природная и профессиональная честность Кузнецова отмечалась всеми, объективный, непредвзятый взгляд – тоже. Отдельные фразы «уходили в народ», редакционный. Например, «Стоп, себе думаю, а не дурак ли я?» – эффективная программа действий для журналиста во всякой тёмной оперативной ситуации. Как она потом нам пригодилась, и не раз!

В 1980-х Евгений Михайлович считался опытнейшим специалистом сельского хозяйства района: все выдаваемые им прогнозы урожая, динамики скотоводства хронически оправдывались. Однажды на время его отпуска меня «послали в аграрную сферу». Через месяц моих упорных трудов, читая газету, можно было подумать, что коммунизм в отдельно взятом районе уже наступил. Вернувшись, хозяин отдела схватился за голову: «Дорогой мой, как же тебя развели начальнички!». Будучи знатоком, он лучше многих понимал всю глубину кризиса, поразившего в застойные годы отрасль, и как выходец из села, глубоко переживал это бедствие. Помню его рассказ о последнем колхозном собрании где-то на окраине района: «Вижу, механизаторы сидят одним кутком, и ни одного трезвого лица!». 

Всегда открытый, он не упускал случая самому разобраться в новых проблемах. В 1986 году трёх человек из Выксы пригласили во вторую экспедицию в зону посадок НЛО на Урале, известный потом на всю страну Молёбский треугольник. (В Союзе бушевал ажиотаж вокруг «летающих тарелок»). Евгений Михайлович, уже пенсионер, с радостью согласился. Жара в тайге стояла за 40 градусов, кусали клещи, участники экспедиции недосыпали, а он нёс тяготы наравне со всеми. Конечно, он вернулся в Выксу со своим мнением о ситуации, оценками увиденного, и они уже не совпадали с прежними. 

Суровых реалий жизни журналист не боялся. Таким он и запомнился – идущим по жизни с зоркими глазами.