Газета «Выксунский рабочий» является участником Всероссийского проекта «Быть отцом!», инициированного Фондом Андрея Первозванного, интернет-журналом «Батя» и издательством «Никея».
О чете Ермаковых мы уже рассказывали на страницах газеты как о молодой семье, выигравшей грант на строительство собственного дома. Правда, с того момента минуло более 10 лет. Тогда супруги были родителями двух сыновей, позже у них произошло радостное событие – родился Тимофей. Мы попросили главу семьи поделиться опытом воспитания детей, между которыми солидная разница в возрасте – старшему сыну 17 лет, младшему – шесть.
– Антон, сколько лет вы с Ириной вместе?
– Надо же, как время летит! Даже не верится, что нашей семье уже 19 лет. Я женился, как принято считать, рановато – мне было 18. До этого мы с Ириной встречались три года. Чем больше её узнавал, тем твёрже становилось решение, что именно с этой девушкой хочу строить семью. Не скажу, что родители отнеслись к этому с большим одобрением, но не препятствовали, зная мой упрямый характер. За что им и сейчас искренне благодарен, так как даже представить не могу (да и не хочу), что рядом могла быть другая женщина.
В тот период мне особенно важно было мнение отца относительно моего выбора. Он оказался мудрым человеком – поверил в меня, в серьёзность моего решения и поддержал. Конечно, без доли иронии и доброй шутки не обошлось – папа ценил хороший юмор, умел его применить к месту. Когда папы не стало, а это случилось внезапно, я остро ощутил пустоту внутри, которую нельзя ничем заполнить при потере очень дорого и близкого человека. Его место в моей душе теперь занимает память о нём. Иногда ловлю себя на мысли, что оценивая положение дел, решая, что лучше предпринять, сам себя спрашиваю: а как бы отец поступил в данном случае?
– Что особенно было ценно в общениях с отцом?
– Во‑первых, я очень благодарен ему за то, что он научил меня работать и головой, и руками. Что бы там ни говорили, но физический труд должен всегда выполняться с умом. Например, прежде чем делать крышу, надо подготовить чертёж. Когда родители строили свой дом, то отец многое делал сам.
Ещё он увлекался футболом и нам с братом привил интерес к этому виду спорта. Мы с отцом любили мяч погонять. Он нам спуску не давал, играл с азартом, словно мальчишка. А вот заядлым грибником, как он, я так и не стал, и в грибах не разбираюсь. Лес очень люблю, ощущения, которые испытываешь на охоте, словами не передать, и понять меня может только охотник.
– Сыновей тоже на охоту берёте, чтобы опыта набирались, хорошо знали лесную азбуку?
– Я считаю, что к искусству охоты надо приучать с подросткового возраста, чтобы ребёнок мог хорошо ориентироваться в лесу, читать следы зверей и птиц, знать, чем полезно то или иное растение. Старшего сына несколько раз брал на охоту, но это занятие ему не очень понравилось, поэтому неволить не стал. А младшим ещё надо немного подрасти, и, возможно, со временем кого-то из них охота тоже увлечёт. Не знаю только, хватит ли у них терпения, ведь сейчас по закону охотничий билет, дающий право на регистрацию ружья, можно получить по достижении 21‑летнего возраста, хотя в армию призывают с 18 лет и доверяют оружие.
– То есть Вы считаете, что сыновья должны сами сделать выбор, чем им заниматься?
– А иначе толку не будет. Ненавязчиво, без давления родительским авторитетом, надо направлять, обязательно помогать определиться с выбором, но настаивать не стоит.
– Ваши родители тоже так поступали, поэтому Вы не стали учиться в музыкальной школе, несмотря на то что мама – преподаватель музыки?
– Родители, конечно, хотели, чтобы я получил музыкальное образование, но заставлять не стали, видя, что мне это не нравится. Хотя классическую музыку, точнее, произведения отдельных композиторов в определённые моменты, особенно во время поездок, люблю слушать. Поэтому в машине есть несколько дисков с классической музыкой – в частности альбом «Времена года».
– Что Вы категорически запрещаете сыновьям в любой ситуации?
– Ни при каких обстоятельствах нельзя грубить маме и бабушке. Про то, что нельзя брать чужое, врать, сыновья знают, наверное, на генном уровне, и мы это даже не обсуждаем. А вот другие отцовские «нельзя» учитывают возраст сыновей. Максиму 17 лет, и ему запрещаю ночные гулянья с друзьями, тем более, если не знаю, где он в данный момент находится. Это не тотальный контроль, а переживание отца за сына, и я рад, что Макс меня понимает. Не запрещаю ему алкоголь, но не поощряю. Сын это знает и его отрицательное отношение к спиртным напиткам вызывает у меня чувство уважения. К сожалению, я в его возрасте был менее благоразумен и выпивал с друзьями. Матвею всего 13 лет, поэтому с наступлением вечера он должен быть дома. Тимофей ещё мал, чтобы находиться без присмотра взрослых.
– Есть и такое понятие, как «надо». Оно распространяется на всех членов семьи или строгое требование касается только подрастающего поколения?
– Нет, надо значит надо, и это касается всех в семье. Просто каждый делает то, что ему по силам с учётом возраста, занятости в конкретный момент времени.
– Какими хотите видеть своих сыновей? Что, по-Вашему, очень важно воспитать них?
– Важно воспитать в детях порядочность, позитивное отношение к жизни, любовь к окружающему миру, в сыновьях – ещё и лидерские качества. Очень хочу видеть их настоящими мужчинами, которые умеют принимать решения и отвечать за свои поступки. Вообще надо стараться с уважением относиться к людям, сохранять уравновешенность и не поддаваться эмоциям, даже если тебя сознательно пытаются вывести из себя.
– А у Вас получается сдерживать эмоции и не переходить на крик, когда что-то не получается или натолкнулись на стену непонимания?
– Не всегда, но стараюсь. А сыновьям в таком случае говорю, что они должны быть лучше меня.
– Какие они – Ваши мальчишки? На кого больше похожи?
– Каждый – на себя. Хотя Максим больше в маму пошёл – такой же спокойный, уравновешенный, экономный, бывает строгим. Матвей – очень добрый, заботливый, за друзей заступается и любит полениться, как папа. Вот только папе лениться некогда, поэтому остаётся мечтать о том, чтобы прос-нуться и никуда не спешить. Тимофей – общий любимец, поскольку младший, но он этим не злоупотребляет. Просто любит, чтобы с ним поиграли в машинки. Ещё ему нравится лепить что-нибудь из пластилина, собирать конструктор «Лего». В секции самбо занимается.
– Как считаете: детей надо поощрять за хорошие дела и поступки?
– Да, и это не обязательно должно быть какое-то материальное поощрение, чаще бывают куда важнее слова одобрения: «молодец», «ты здорово это сделал, у меня бы так не получилось». Это знаю из своего опыта общения с отцом.
– За проступки какое наказание применяете?
– Самое действенное – запретить компьютер. Это же значит: перекрыть провинившемуся источник информации и общения с внешним миром. Раньше мог и подзатыльник дать, самому когда-то тоже перепадало от отца, и за дело получал. Но жена строго пресекла мои непедагогические методы воспитания, и я сделал нужные выводы. Если честно, то сыновья редко дают повод для серьёзного огорчения. Они понимают, что родители очень устают на работе – развитие своего дела требует много времени и сил, и стараются папа с мамой для семьи, чтобы в доме был достаток, а у детей – возможность получать хорошее образование, в частности, изучать английский язык.
– Какое отношение к вере в Бога в Вашей семье?
– Мы православные люди. Ходим в церковь по потребности души, посты стараемся соблюдать. Тимофей просит, чтобы мы водили его в церковь, старшие сыновья такого интереса не проявляют. Думаю, время всё расставит по своим местам.
– Вы построили большой дом. Не пугает мысль, что повзрослевшие сыновья захотят жить отдельно от родителей?
– Нет. Я не против, чтобы дети жили с нами, но считаю, что, создав семью, ребёнок должен жить отдельно. Этот вывод тоже сделал из собственного опыта. Так когда-то и мой отец поступил: построил свой дом.
– Выходит, прав английский поэт Джордж Герберт, сказав: «Один отец значит больше, чем сто учителей»?
– Ещё как прав. Хотя хорошие учителя по жизни тоже нужны.
Фото из архива семьи Ермаковых
