Огненное лето-2010: забывать нельзя. Вспоминать больно...

В 2010 году «Выксунскому рабочему» исполнилось 90 лет. И мы активно готовились к этому событию. Придумали разные акции, такие как «90 читателям – 90 призов», проводили много конкурсов. И вдруг во вторник, 26 июля, загорелась Жуковка, с той стороны валил густой чёрный дым. С Ксенией Абдулхаковой отправились туда: она фотографировала, я всех опрашивала.

Игорь Раев и Константин Каддо (руководители города и района – в то время это были разные структуры) попросили объехать микрорайон, призывая жителей эвакуироваться. На милицейской машине сделали кругов 10 или 20. Было действительно страшно. Ксения побежала снимать пожар в лесу, у неё обгорели тапочки, потому что было очень-очень жарко. Вернулись в редакцию ночью, переверстали одну из полос, утром газету отпечатали. 

В то лето последний дождь прошёл 12 июня, это была сильная гроза, а потом 40 дней – ни облачка на небе. Температура за 40, к вечеру опускалась до 30 градусов.

Следующий номер «ВР» весь посвятили пожарам. Поминутно записывали, как развивались события. 29 июля утром выехали в Нижнюю Верею: говорили, что там самое опасное место. Здесь работало очень много добровольцев.  

Какое-то наитие нас вело. Мы направились в Новодмитриевку, мимо Вили, там тоже окапывали границу у посёлка. Поехали в Шернавку (она горела днём), там отстояли один дом на окраине, 10 семей остались без крова. В 18:40 были уже в Проволочном, потом – в Верхней Верее. Видимость нулевая, в 20 шагах ничего не видно. Такое чувство, что находишься под чёрным колпаком. 

На дороге стоял сотрудник ГАИ и просто кричал: «Все назад! Уезжайте, автобусы стоят там-то». Машину поперёк дороги поставил. В 19:15 к Верхней Верее подлетел самолёт. Сбросив воду, он спас один дом. А вторая волна огня просто обошла стороной каким-то непостижимым образом. В 18:50 мы выехали оттуда, а в 19:20 села уже не было. Сгорело всё. 

Прошло 10 лет. Мы решили поговорить с людьми о том, как они пережили огненное лето-2010. 

Лиля Фролова

Антон Музанков, директор Выксунского лесхоза:

– В 2010 году я был начальником Семиловского лесохозяйственного участка. 

Дым с наблюдательной вышки заметили 24 июля – это началось загорание на границе Димарского лесничества с Рязанской областью. В этот же день пожар пошёл в направлении Семиловского лесничества. Утром 25 июля поехали его «встречать» (в это время он находился ещё за рекой Ермишь). Начали отрезать фронт пожара, проводить опашку, но сильный шквалистый ветер с огромной скоростью раздувал пламя. 

К середине дня всё вокруг заволокло дымом, сквозь который светило неестественно багровое солнце. На границе Семилова и леса выставили технику, и я вместе с другими занимался опашкой территории. Никто не ожидал такой бешеной скорости от огня. Запомнилось, как он «прыгал», причём не на крайние дома, а на те, что находились подальше. Мы продолжали опахивать границы села, отсекая стремительное распространение пламени. Летели искры, огромные ветки, обжигая людей.

Удивительно: огненная стихия не тронула местное кладбище, всё здесь сохранилось, деревья остались зелёными, но за его пределами – обугленные стволы сосен и берёз.

Людмила Лизунова, глава южного территориального округа:

– Утром 29 июля была в Сноведи. Здесь находился штаб, и в тот день мы вместе с женщинами и пожарными тушили возгорания в лесу. 

Все считали, что через дорогу огонь не пустят. Но вопреки всем законам от деревни Михайловки фал огня дошёл до Сноведи, вдруг резко повернул по прямой и шквалистой стеной пошёл на Верхнюю Верею. Мы с водителем поехали туда. Нас МЧС не пропускает, а мне надо там быть, чтобы убедиться, что люди уезжают. Обливаемся водой и едем. Ничего не видно, дым, и вдруг прямо перед нами огонь! Водитель – на тормоза, я выскочила из машины. Кинулась в одну сторону, в другую, везде огонь. Упала на землю. Водитель схватил меня, усадил в машину, и мы на бешеной скорости помчались в Верхнюю Верею. У края деревни мужчины рубят деревья. Быстро собрали всех людей, я кричу:

– Срочно уезжайте! Огонь надвигается! Автобусы за вами подъехали, а у кого есть свои машины, уезжайте на них. 

В небе стоял гул. Люди кричат, возмущаются, говорят, что не поедут. Но воздух накаляется, пепел летит, стали разъезжаться. 

А что в Рожновском? Побежала к бывшей железной дороге, кто-то на «УАЗике» подвернулся, повёз. А там солнышко светит, ребятишки на улице, пахнет карасями жареными. Стучу в дома. К Назарову Николаю Николаевичу: «Уезжайте! Огонь идёт!». А он отказывается: «У меня дочь приехала, никуда не поедем». И тогда я упала перед ним на колени, стала умолять, говорить, что прошу как дочь. Тут он испугался, стал собираться. Захожу к другим, к бабушке с внуками: 

– Антонина Васильевна, собирайтесь, поехали!

Она – ни в какую, а потом говорит, что, мол, сама уеду, а внуков оставлю дом караулить. Звоню её дочери. И только после сурового разговора с ней бабушка поняла, что дело плохо. А одна женщина встала в проёме двери: «Не пойду!» Мы её под руки и вывели. Вместе с Евгением Ерошкиным, жителем посёлка, вывезли всех 15 жителей. 

От Верхней Вереи до Рожновского три километра. Там сгорело всё одновременно и дотла. 

Сегодня, спустя 10 лет, скажу, что нам помогала вся страна. Наверное, не было ни одного города на карте России, который не послал бы одежду, продукты. От Нижнего Новгорода до Самары, Красноярска, Хабаровска, Калмыкии. Была помощь из Армении…

В тех экстремальных условиях было сделано всё. Эвакуация людей, размещение их ночью в школе №8, затем в профилактории и в «Лазурном». Строительная техника прибыла в сгоревшую Верхнюю Верею через два дня после трагедии. Чиновники всех ветвей власти от федеральных до местных работали сутками, не уходя домой. Мы составляли списки людей и семей, лишившихся крова. Выезжали в сгоревшие деревни, контролируя ход строительства, учитывали все пожелания жителей. 

Мы пережили то страшное время. Но воспоминания до сих пор вызывают боль в сердце и чувство непоправимой утраты.

Артём Плотников, председатель Молодёжной палаты и добровольной народной дружины АО «ВМЗ»:

– В то лето я жил в Борковке. 27 июля стало известно, что тушили лес за микрорайоном Жуковского и сгорела деревня Семилово. 

Работал я во вторую смену. Собрался и пошёл на автобус, а мне навстречу хороший знакомый. Он сказал, что за последней остановкой Борковки, ближе к Тамболесу, со стороны Грязной горит поле и он собирается туда ехать. Позвал меня. Без уведомления начальства я не имел права не пойти на работу, а тут мой мастер участка сам позвонил, сказал, что всё знает, поэтому я могу оставаться и тушить. 

Я позвал друзей. Мы вчетвером с Олегом Ганиным, Александром Ивановым и Валерой Зольновым взяли лопаты и отправились на тушение. По дороге встретили Валеру Каменского, координатора добровольцев по вырубке кустарника. Он подсказал, что идёт набор на участок у турбазы «Металлург». Утром они уехали туда. Оказалось, что огонь пришёл из-за реки, из Рязанской области. «Собирайте как можно больше народа – и «в бой», – призвал Валерий. 

Мой отец в это время уже участвовал в тушении. Их группа вырубала кустарники с одной стороны дороги, а мы пошли на поле с другой. Плохо, что тогда мы взяли с собой очень мало воды. Увидели сгоревшие пятна на поле, почему-то возгорания были не сплошными, а частичными. Об эвакуации жителей Борковки на тот момент речь не шла. 

Из крайнего дома вышел мужчина и сказал, что пять минут назад сюда двигался огненный мини-смерч и резко пропал.

Увидели, что пока очагов нет, и поехали до ближайшего колодца за водой. По возвращении нам сообщили, что «прёт огонь!». Мы увидели стену дыма и красного пламени, потом резко – зарево, темнота, выпрыгнул огонь, он был низовой, горел полосами. 

Неизвестно откуда появились пожарные. Они дали нам специальные рукава из огнеупорного материала, чтобы тушить возгорания. Нас уже было человек 16 вместе с пожарными и жителями ближайших домов. Разделились по парам и прошли примерно 10 метров поля. Внезапно стало очень жарко, мы повязали смоченные водой футболки на головы, но это не помогало. Пожарные нам крикнули: «Ребята спасайтесь, пожар идёт с гулом и сильным ветром. Бегите, не оборачивайтесь!». 

Ничего не было тогда видно. Побросав лопаты и вёдра, мы побежали. Чувствовалось, как горели подошвы и подпаливало спину. Пока давали «дёру», перекрикивались друг с другом. Выбежав на дорогу, увидели, что одного из нас нет… Решили вернуться. Неожиданно среди темноты появился силуэт. Это был он. Бежал со всеми лопатами и вёдрами в руках, которые мы бросили. Испугались, конечно, тогда за друга. Хорошо, что живой, да ещё и с инструментами, которые потом нам очень пригодились.

Много домов тогда сгорело, но много и спасли. Мой друг Валера Зольнов потом даже получил медаль от МЧС за добровольное участие в тушении домов. 

На следующий день молодёжь села вместе со специалистами сельсовета приняли решение о создании мини-отряда по патрулированию села. Нас освободили от работы, и мы стали дежурить, чтобы не было мародёрства (на тот момент уже были зафиксированы подобные случаи). 

Так как в Борковке заправка и склад боеприпасов рядом с лесом, где торфяное болото ещё тлело, мы ходили его тушить, потому что загорались корни деревьев, после чего огонь переходил на кроны и мог дойти до заправки. Мы закидывали огонь песком. Рядом дежурили водовозы и пожарные расчёты, привлечённые из области. Нас уже было более 30 человек. Тушили круглые сутки, дней пять, пока не началось строительство первых домов. 

Пожарные приезжали иногда, после того как мы уже закидали очаги. 

Когда отстояли Борковку и отбились от последнего возгорания дома, сотрудники МЧС поставили палатки и разместили штаб для добровольцев. Меня назначили их куратором, потому что я хорошо знал местность. Проводил инструктажи, рассказывал, как ходить, чтобы не обжечься, чтобы не встретить змею, чтобы не попасть под пилы при заготовке дров и много ещё полезного. Сначала первичный инструктаж, а перед началом работы повторный. Ребята вместе со специалистами проводили планировку участков, сажали первые деревья.

Потом к нам приехали тогда ещё руководители общественной организации «Молодая гвардия» Сергей Бочаров, Игорь Гурьянов и Кирилл Карташев. Они встречались с молодёжью, проводили занятия на сплочение. Рассказывали, как вести себя в команде, как делать общее дело. Я думаю, что в то время как раз и зарождалось добровольческое движение. Молодёжи нравилось помогать и делать хорошие дела. 

Затем руководитель местного отделения партии «Единая Россия» развернул штаб для помощи погорельцам. Меня на два месяца освободили от основной работы. Мы принимали грузы, разгружали большие фуры, прибывающие из других регионов страны. Мне давали в помощь студентов из колледжа, техникума, МИСиСа. Кто-то пилил лес, другие были на разгрузке машин, третьи помогали погорельцам загружать в машины «гуманитарку». У нас были списки с данными людей, они приходили со справками или паспортами, а мы выдавали всё, что необходимо для жизни. 

С сентября по октябрь полным ходом шла работа в штабе. Раздали всё, что поступало: от средств личной гигиены, детских вещей, верхней и тёплой одежды до техники (холодильники, телевизоры и стиральные машины). Опыт координации уже был. Мы освоили целые схемы, как быстро разгрузить и сохранить силы. Епархии помогали выгружать продукты. Трудились по графику. Работали с десяти утра и до восьми вечера каждый день, без выходных. 

После того как погиб лес, специалисты провели работы по расчистке горельника, а с 2011 года я стал участвовать в его восстановлении. Сейчас уже видно, как выросли те деревья, которые мы посадили. Радуюсь, что лес оживает! Это наглядный итог совместной работы администрации округа и АО «ВМЗ», всех неравнодушных жителей округа, работающих в одной связке.

Галина Астраханцева, библиотекарь, жительница Верхней Вереи:

– Утро 29 июля началось как обычно, за тем исключением, что всё вокруг было окутано дымом. 

Но страха не было. Знали, что вокруг всё горит, но не верили, что в наше село придёт огонь. Мужчины опахивали землю за селом, дежурили ночами, женщины носили им еду. В 18 часов пришла корова, я её подоила, а через пять минут бежит муж и говорит: «Собирай документы, уезжаем». Я выгнала из сарая корову и телёнка (кстати, ещё утром она никак не хотела уходить со двора, словно чуяла беду). Вытолкала её с трудом. Мы сели на мотоцикл. Поехали, пепел летел хлопьями, стало темно, как ночью, небо было серым. И всё равно думали, что не может сгореть вся деревня сразу. Мы уже были в пути, когда мимо нас проехал сосед и крикнул: «Астраханцевы, ваш дом горит!» А мы ведь даже не выехали из села! У почты муж остановился и побежал узнать, уехала ли дочь с семьёй. Я присела у мотоцикла. Смотрю вверх и вижу: внезапно на чёрном небе появляется большой круг, как окно, и в нём – голубое небо, по которому плывут белые мирные облачка… Кругом чернота, и вдруг… Но тут подбежал муж, и мы продолжили путь. 

Подъехали к повороту на Проволочное. Стоит Людмила Анатольевна Лизунова. Соскочила с мотоцикла – и к ней. А у неё на лице – все чувства разом: боль, скорбь, ужас, страх. Обнялись мы с ней, заплакали и молча, без слов, расстались.

Ночевали у моей сестры в Выксе. Уснуть не могли. Чего-то ждали. Звонили колокола. И вот тут стало страшно. 

На другой день нас собрали в ДК им. Лепсе. С нами поговорили, успокоили, распределили по учреждениям, где мы стали жить. Нас определили в профилакторий. Только на четвёртый день смогли поехать в Верхнюю Верею. У меня было тяжёлое чувство, что я еду не к себе домой и что это происходит не со мной. До сих пор не могу успокоиться, что сгорела наша сельская библиотека, а там богатый архив, переданный мне Валентиной Михайловной Кулёвой, бывшей заведующей, и по истории села, и по библиотеке. Огромная коллекция значков, фотографий… Теперь это не вернуть, не восстановить…

Но жизнь продолжается, и у Верхней Вереи новая история.

Александра Фильчагина, жительница Верхней Вереи:

– Ещё в 1998 году мы решили из Выксы вернуться на родину, в Верхнюю Верею. Там жили мои родители, и там одна в доме осталась свекровь. Дело к старости, нам надо перебираться туда. Дом моих родителей продали и стали ремонтировать свекровин. Сделали кирпичный пристрой. В то лето 2010-го как раз очередь дошла до бани. Отличная банька получилась! 

В конце июля неспокойно было кругом. А тот день выдался особенно тяжёлым. Но я успела постирать бельишко, помыться в бане. А кругом жители спешно закапывали своё имущество в землю. Я не переставая звонила в МЧС: «Спасите нас! Горим! Вывезите нас отсюда!». Мне отвечала девушка спокойным голосом: «Не волнуйтесь, всё под контролем». А у нас – точь-в-точь последний день Помпеи! Вдруг разом потемнело, пепел летит, и стоит страшный гул. Жара неимоверная, дым разъедает глаза. 

Подхватила я свекровь. В одной руке – сумка с документами, другой держу бабушку. Она еле тащится, только просит, чтобы я оставила её. Надо бы до автобусов дойти, да куда там! Уехали! Смотрю, машина зелёная стоит. Я к ней. Оказалось, мужчина за другом приехал. Посадил нас, гнал изо всех сил. Такой страх был, что не приведи Господь! В Проволочном нас высадил, сам развернулся – и назад в деревню. Прошло всего-то минут 15, как прибывшие оттуда говорят: «Всё! Сгорела деревня!». 

Что абсолютно непонятно. На другой день пришли к месту, где стоял дом, а от него осталось пепелище. Только верёвка с бельём да пластиковый таз. Ни дома, ни бани. Какой же страшной силы был огонь, что вмиг слизал бревенчатый дом с кирпичным пристроем и новую баню.

Елена Зернова, главный врач детского центра «Лазурный»:

– События тех дней запомнились на всю жизнь. До сих пор стоят перед глазами люди, которых начали привозить к нам, когда огонь слизал целые деревни. Когда сгорела Верхняя Верея, жителей привозили ночью. Они были растеряны, беспомощны. Помню сильно напуганного дедушку, который был в валенках, весь в саже и закутан в простыню. 

Сегодня понимаю, насколько профессионально, чётко и слаженно работал весь коллектив: от охранника до горничной, педагогов и медиков. Нам не надо было перестраиваться. Система была отработана, но с той лишь разницей, что до этого были дети, теперь – взрослые. В первую очередь предстояло перераспределить молодых иностранцев, живших в центре, и погорельцев. Часть нашего коллектива была занята детьми, другая – взрослыми. Всех прибывавших собрали в актовом зале, составили списки. Затем расселили по комнатам, где их встречали горничные, объясняя условия и режим проживания. Сразу же назначили шестиразовое питание. 

Уже 30 июля в центре побывал Владимир Путин с Сергеем Шойгу (на тот момент министр МЧС РФ) и Валерием Шанцевым. Удивило, как чётко и лаконично, по-деловому была оценена ситуация, и как моментально последовала 

помощь. Мы увидели, что помогает вся страна. Это не громкие слова. Так было. На третий день приехал уникальный человек, психотерапевт Хасай Алиев. Он провёл со всеми собравшимися в актовом зале пострадавшими беседу. Я видела, что уже через час люди стали улыбаться. Он поднял их дух, вселил надежду, ведь жизнь продолжается. 

В одной связке с нами были медики ЦРБ. Они приезжали к нам для осмотра пациентов, у которых из-за стресса обострились хронические заболевания. Если требовалась госпитализация, отправляли в отделения ЦРБ. 

Впоследствии мы много думали и размышляли о случившейся трагедии. Да, человек – песчинка в огромном мире природы. Он бессилен перед стихией. Но когда мы вместе, когда идёт поддержка, то можно одолеть и невзгоды, и потери, и начать жить заново. Это главный вывод из тех трагических событий. 

Людмила Костюк, медсестра детского центра «Лазурный»:

– Невозможно передать словами то состояние ужаса, в котором находились люди. Они в одночасье лишились всего, были растеряны 

и напуганы. И главное, что требовалось от нас, медицинских работников и всех сотрудников, быть спокойными и действовать быстро. Мы, медсёстры, делали уколы, ставили капельницы. Пока я находилась рядом, они старались выговориться, рассказать, что пережили. 

Истории – одна страшнее другой. О том, как собака рвалась в горящий дом, где была её хозяйка, и что спасли и хозяйку, и собаку. Другая рассказывала, что когда в горящей деревне люди прятались в яму, примчался поросёнок и прижался к ним. 

Огонь подступал к Шиморскому, уже дымились крыши, и тут раздался не крик, а вопль женщины, обращённый в сторону кладбища: «Мама, папа, спасите нас!». Этот крик и вправду способен был поднять мёртвых из могилы. И вдруг пожар, шедший от Тамболеса, повернул в другую сторону. Рассказывали, как люди ползли по дороге из Верхней Вереи, потому что огонь летел над асфальтом. Забирались в болота, но и там пламя настигало!

Опомниться от пережитого ужаса было нелегко. И женщины, собираясь в коридоре, то плакали, то пели грустные песни. Они жили у нас почти полгода. По мере того как строились в селе дома, выезжали. Расставались со слезами, ведь за это время мы стали как родные. Беда объединила всех. До сих пор созваниваемся с некоторыми, делимся новостями. 

Олег Гришин, пожарный ПСЧ №56 ФГКУ «8 ОФПС» по Нижегородской области:

– Лето 2010 года я не забуду никогда! Тогда в нашем любимом Выксунском районе бушевали лесные пожары. Всюду паника, суета, люди плачут. У кого-то дом уже сгорел, у кого-то – на очереди… Страшные вещи, но таковы были реалии. 

Тогда я работал в пожарно-газоспасательной службе Выксунского металлургического завода. Уже был не новичком в своём деле. Меня в составе отделения направили в Семилово на контролируемый отжиг леса. Мы низовой огонь пускали навстречу лесному пожару, чтобы не дать разгуляться верховому.

Сделали своё дело, понаблюдали за обстановкой и отправились бригадой на разведку в район раннего отжига. Не успели приехать, как вокруг – локальные очаги горения, плотная пелена дыма, нечем дышать. И вдруг видим, как двадцать человек военнослужащих с 

ранцевыми опрыскивателями пытаются их тушить. Непонятно откуда они взялись на отжигаемой территории! Рядом полыхают стволы деревьев, надо спасаться! «Парни! – кричу я им. – Быстрее к машине! Мы же не просто так здесь отжиг проводили». Они сразу же подбежали к нам. Разместились кто где – и в машине, и на машине. Так и выбрались вместе с бойцами из огненного круга.

Тяжело тогда было, врагу не пожелаешь! Воды не хватало на тушение домов в посёлках, ни 2,5 тонны, ни 10 тонн. Расходовали её пять-десять минут. Конечно, за спинами слышали от местных жителей недовольство: «Опять без воды приехали…» С водой, уважаемые! Просто насосы могут до 70 литров воды в секунду выбрасывать, но она кончалась быстро. Вот так всё и было! Слава Богу, всё позади, но помнить это мы будем всегда!