Первые краеведы Выксы

visibility
«Краеведение – дело не только увлекательное, но серьёзное и трудоёмкое» – сказала однажды в интервью нашей газете известный краевед Валентина Балдина. Все её исследования и поиски – тому свидетельство. В...

«Краеведение – дело не только увлекательное, но серьёзное и трудоёмкое» – сказала однажды в интервью нашей газете известный краевед Валентина Балдина. Все её исследования и поиски – тому свидетельство. В девяти выпусках альманаха «Приокская глубинка» напечатано восемнадцать статей Валентины Васильевны.

В № 1 за нынешний год опубликовано её исследование об одном из первых краеведов Выксы Алексее Лопатине. Материал объёмный, труд серьёзный и значимый для истории выксунского края.

Альманахи есть во всех библиотеках города и района, но не всем удастся их прочитать. А знать материал необходимо и интересно. С разрешения редакции альманаха и автора мы начинаем публиковать исследовательскую работу В.В. Балдиной о первом краеведе Алексее Лопатине и его рассказы.
На фото Валентина БАЛДИНА –автор исследования, краевед

Алексей Лопатин – знаток и бытописатель выксунской старины
Краеведение – изучение природы, населения, хозяйства, истории и культуры края (района) главным образом силами местного населения.
Из энциклопедического словаря


Выксунское краеведение началось не вчера и не с сегодняшних краеведов, как кажется некоторым, а более века тому назад. Под ногами у него надёжная народная основа. За его плечами – десятки лет работы известных и безымянных краеведов, их пытливый ум, их кропотливый, самоотверженный, бескорыстный труд по собиранию, изучению и пропаганде знаний о родном крае.

К Выксе далёкого прошлого, XVIII–XIX веков, обращались прежде всего наши первые краеведы-энтузиасты: Н.П. Голованов, А.А. Лопатин, Н.П. Соколов, А.Ф. Зыкин, Н.И. Гальянов, В.П. Порхачев. Выксунская старина была им интересна и дорога. Они трудились ради пользы для своей любимой малой Родины, не думая о славе и регалиях. Записи, заметки, воспоминания – материалы, оставленные этими краеведами-любителями, и в наше время представляют большую ценность, они интересны выксунцам. А для нас, сегодняшних краеведов, здесь начала новых поисков, находок, открытий. И мы низко кланяемся этим хранителям бесценной народной памяти. Но должны признаться: не так много знаем о них, первых. Давно пора сказать о каждом верное, доброе, благодарное слово.

Были среди них и люди литературно одарённые. Таким я считаю старейшего выксунского краеведа Алексея Алексеевича Лопатина (1867-1938 гг.). Об этом замечательно интересном человеке мой рассказ, дорогие читатели. Известно, что это был агент конторы Общества Выксунских горных заводов, что он увлекался нашей историей и оставил свои записи и литературные опыты. Н.П. Ключарёв, автор дилогии «Работные люди», вспоминая, как делал первые шаги в краеведении, сказал: «Многое в моих изысканиях о Выксе дало знакомство с бывшим выксунцем А.А. Лопатиным, а главное – архивы». Заметим: Николай Петрович выделяет Лопатина из числа других знакомых ему любителей родной старины как серьёзного знатока Выксы. Интересно и другое: сопоставление – Лопатин и… – архивы! Почти на равных, не так ли?

В своих письмах ко мне Н.П. Ключарёв называет этого краеведа то бывшим выксунцем, то москвичом. Так кто же и откуда он, Алексей Лопатин? Вопрос важный.

На него ответил он сам: «Я потомок выксунского артиста Трофима Сергеевича Жукова, учившегося в Московской школе театрального искусства на средства Шепелевых. В эту школу (на Неглинке) я иногда захожу и ищу кое-что». Так написал А.А. Лопатин 11 апреля 1925 года из Москвы в Выксу заводскому архивариусу Алексею Фёдоровичу Зыкину, с которым состоял в многолетней переписке. Отрывки из этого интереснейшего письма были опубликованы в 1989 году в статье журналиста М.М. Рогова «Были и легенды выксунской старины» с очень ценными комментариями автора.

Итак, дорогие читатели, Алексей Алексеевич Лопатин – потомок выксунского артиста, талантливого крепостного, которого помещик определил на учёбу в Москву. Скорее всего, это произошло в 1830–1840-е годы, в пору расцвета нашего крепостного театра.

Судьба этого человека, скорее всего, простой не была. Шепелев, как и другие владельцы домашних театров, «не любил давать вольную» своим талантливым крепостным, «отзывая обратно всякий раз, как только подходил к окончанию срок их обучения». Получил ли Трофим Жуков от своего барина вольную, как сложилась его судьба дальше, мы не знаем. Неизвестно, в каком именно родстве с ним состоял А.А. Лопатин. Но одно очевидно: корни рода Алексея Алексеевича – в Выксе; его глубокий интерес к истории здешних заводов, к Баташёвым, хорошее знание старой Выксы понятны и объяснимы.

Далеко не все факты жизни Алексея Лопатина мы знаем, но известные нам так ярки, так значительны, так о многом говорят. Они помогут получить представление об этом незаурядном потомке шепелевского крепостного Трофима Сергеевича Жукова. И вот что ещё важно: А.А. Лопатин на нашей земле не просто корни имел – он был выксунцем. Местом его рождения называют Досчатое, но документально это не подтверждено. Я же сошлюсь на утверждение историка-исследователя А.Г. Киселёва: «Алексей Алексеевич родился в 1867 году в селе Сноведь, при Сноведском заводе, славившемся своим художественным литьём, в семье потомственных мастеровых».

Многие годы его жизни прошли в родном селе, к которому он сердцем прирос. А то село особенное: известно оно было не только мастерами художественного литья, но славилось (и славится!) знатоками народного поэтического слова: преданий, легенд, сказок, песен.

Алексей Лопатин рос среди простого народа, народное творчество вошло в его душу с детства. А началось увлечение фольклором, видимо, в семье. Лопатины, люди старого закала, свято хранили предания о своих предках – староверах, память о Домне Лопатиной. По духу она была единомышленницей боярыни Морозовой. Думаю, мои читатели слышали о знаменитой боярыне-раскольнице. Враг церковной реформы патриарха Никона (XVII в.), она подверглась пыткам и заточению, но не отреклась от старой веры. О ней рассказывает нам картина В.И. Сурикова «Боярыня Морозова» (1887 год), один из шедевров русской исторической живописи. Сильной и непреклонной в своих убеждениях была Домна Лопатина, которая в пору церковных гонений тоже пострадала за веру. Предания о «духовных подвигах» боярыни Морозовой и Домны Лопатиной уже с детства слышал Алексей в своей семье. Они вызвали живой интерес к староверам, сохранившийся у него на долгие годы. Увлекательные рассказы родных о прошлом, предания односельчан упали на добрую почву. Рано возникло у Алексея Лопатина внимание к фольклору родных мест, серьёзный интерес к выксунской истории. Он, служащий заводской конторы в Сноведи, стал записывать народные предания и легенды, собирать сведения о своём крае, копить архив. Краеведение увлекло его, стало главным в жизни.

В 1913 году А.А. Лопатина перевели в заводскую контору в Муром. К этому времени он не только имел большой материал по истории выксунского края, но и делал его обработку. Решиться на столь большой и новый труд было, конечно, нелегко. Его намерение укрепило, как считает историк А.Г. Киселёв, знакомство в Муроме с сочинениями о Выксе: очерком П.П. Свиньина «Заводы, бывшие И.Р. Баташёва…» и статьёй И. Рудневича «Баташевы». Свою первую и основную работу по краеведению Алексей Лопатин назвал «Выксунская старина». Главы этого очерка печатались на пишущей машинке и из Мурома передавались в Выксу Николаю Ивановичу Гальянову, главному бухгалтеру общества Выксунских горных заводов. Именно ему, тоже страстному краеведу, посвятил А.А. Лопатин «свой малый труд». Отдельные главы «Выксунской старины» позднее, в 1916 году, были опубликованы в газете «Муромский край». К тому времени в Выксе очерк Лопатина уже был знаком многим: он распространялся в списках. Каждый выксунец, хоть сколько-нибудь интересующийся историей, считал обязательным иметь в доме копию «Выксунской старины».

Замечательно, что интерес к этой большой работе А.А. Лопатина, хотя найденный полный текст её до сих пор не напечатан, сохранился до наших дней. Разумеется, это не случайно. В «Выксунской старине» автор является нам как знаток прошлого своего края, как своего рода исследователь и бытописатель. Он прослеживает историю Выксунских заводов от их начала, рассказывает о братьях Баташёвых, их разумной и благотворной деятельности, об их характерах и судьбах. А.А. Лопатин использует при этом некоторые исторические документы и широко включает местные предания и легенды. Очерк основателен и весьма любопытен, хотя не всё в нём бесспорно.

Анализ «Выксунской старины» читатели найдут в уже упоминавшейся мной работе А.Г. Киселёва. Указывая на ошибки и неточности в очерке, историк-исследователь отмечает и его большие достоинства. Он называет это сочинение ценным, считает его серьёзным подступом краеведа-любителя, каким и был А.А. Лопатин, к научному изучению исторической баташёвской темы, которое началось значительно позднее. Таковы выводы историка.

Меня, филолога, в «Выксунской старине» интересовало и другое, о чём я и хочу рассказать вам, мои читатели. На мой взгляд, произведение Алексея Лопатина точнее назвать историческим повествованием. И объём его выходит за рамки очерка, и довольно свободная манера изложения, и эмоциональность. Иногда рассказ автора напоминает народную быль или песню: он музыкален, с внутренним ритмом.

Предания и легенды А. Лопатин даёт в чистом виде, без комментариев, без исторических пояснений. Это предания о заселении здешних мест, о топонимах, о разбойниках муромских лесов, о попе Сороке, староверах, о Баташёвых и др. Привожу отрывок из «Выксунской старины», чтобы познакомить вас с этим сочинением А. Лопатина: «Так повествовали эти старики. С разных мест, не только своей родины Руси, но и Польши, даже из Австрии, собирались они в непроходимые муромские леса, на реку Оку, где удалые лихачи добывали себе чеканную свободу – золото, а богобоязненные люди в тиши лесов искали божьей правды, в подвигах молитвы находили душевный отдых и радовались правой и древней поморской православной вере, строя скиты и молельни, привечая странников.

Приходили в леса на Оку и рослые рыжие ляхи, ушедшие от панов-притеснителей, заводили посёлок, впоследствии названный Ляхами, и женились на русских женщинах… Заходили люди беглые с Урала, скрываясь от солдатчины и притеснений или сурового суда помещиков и властей, как и все пришельцы вообще.

Вот последние-то узнали, что на Оке, на её прибрежных и окрестных горах, залегла железная руда и разный камень, употребляемый в выделке чугуна; богатый край напомнил им родину (Урал). И пошли эти люди искать людей, богатых не разбоем-грабежом, а честным порядком.

В городе Муроме торговали в ту пору железняки из Тулы, с которыми уральцы пошли-поехали к мастерам, что пушки лили, да так и пропали. А железняки, три брата: Иван Родионович, Сила и Андрей – пробрались на Унжу-реку и заложили там завод железный…»

Так, по Лопатину, создавалась лесная вольница, так появились в здешних местах Баташёвы. Думаю, мои читатели заметили сделанные автором ошибки: явно преувеличена роль лесных людей; назван третий Баташёв – Сила, такого брата у Андрея и Ивана не было вообще. Но как написано: живо, ярко, интересно! Рассказ о событиях исторических напоминает народное произведение, читается легко. И таковы многие страницы «Старины».

Моё особое внимание в очерке привлёк отрывок о деревеньке Карповке. Находилась она недалеко от пристани попа-разбойника Сороки, того самого, что, по преданию, «ватагу на Оке держал», с сыновьями своими грабил проходившие по реке суда и угодил за то в Сибирь. В этих-то пустых местах построен был со временем Досчатожелезницкий завод. У Лопатина о деревеньке сказано: «Карповка не представляет собою что-нибудь значительное. В ней жили староверы речные, откуда и получилось название села Решное (Речное). А в позднейшее время жил тут человек Костянкин (Константин), история которого описана в фельетоне газеты «Муромский край», под заголовком «Из быта горных людей». Отрывок этот об обычной приокской деревеньке и одном из её жителей, герое «фельетона» Алексея Лопатина, меня заинтересовал. Он дал начало новому краеведческому поиску.

То, что автор определил как «фельетон», по нашим меркам является рассказом. «Дед Костянкин» – и это особенно ценно – первый рассказ о Выксе. В муромской газете он печатался в 1911 году. Я нашла его в Москве в Ленинке в более поздней публикации – 1918 года. Представим себе те далёкие-далёкие годы. Самое начало нашей советской республики. Революция, слом жизни, огненное кольцо фронтов, тысячи проблем… Сложное, противоречивое, труднейшее время. Но, как ни удивительно, уже развёртывается большая работа по сохранению культурного наследия страны, по приобщению к нему

трудового народа, по культурному строительству. Возникают культурно-просветительные организации пролетариата (1918-1932 гг.). Появляются десятки журналов для рабочих, среди них – «Горн». В сентябре 1918 года открылась литературная студия московского пролетариата. У неё были серьёзные задачи: «воспитание рабочего-писателя и рабочего-читателя». На занятиях специалисты читали слушателям курсы по истории русской литературы, русского театра и истории культуры. Особая программа знакомила их с техникой литературного творчества. Согласитесь, это и есть настоящая литературная учёба.

Лучшие произведения слушателей литературной студии были опубликованы в первом номере журнала «Горн», который вышел в Москве в ноябре 1918 года, к первой годовщине Октябрьской революции. Рассказ «Дед Костянкин» – единственное в первом номере «Горна» произведение прозы. Редакция журнала, по-видимому, по достоинству оценила эту правдивую историю жизни заводского рабочего, мастерового старого времени, уважение автора к его труду и личности, а также необычную манеру изложения, живой, самобытный народный язык рассказа.

Несомненно, «Дед Костянкин» – произведение незаурядное. На вдумчивого читателя оно и сегодня производит сильное впечатление. Хорошо помню сосредоточенную тишину читального зала главной библиотеки страны, погружённых в чтение людей за письменными столами. И в круге света на моём рабочем месте – первую страницу рассказа Лопатина и первые слова: «Счастливые не видят своего счастья и ищут, и гонятся за ним. Обречённые завидуют, рвутся к воле и свету, подобно заключённым в клетку пташкам и зверькам, и, не находя выхода… уходят в самих себя. И так будет всегда, – сказал печник Костя». Таким удивившим меня философским размышлением открывается произведение. А дальше – о горькой жизни вечного труженика, страдальца и мудреца деда Константина.

Очерки Алексея Лопатина доводилось мне читать и раньше, но ни один из них не рассказал так много и интересно, так свежо о старой Выксе, не вызвал столько раздумий о жизни человеческой, о добре и зле. «Дед Костянкин» и удивил меня, и обрадовал. Думаю, прочитав его, вы поймёте сами, что это произведение по-своему замечательное.

А я считаю просто необходимым дать рассказ Алексея Лопатина с небольшим анализом в приложении к моей статье, немного сократив его, но непременно сохранив и его суть, и авторскую манеру (задача, признаюсь, не из лёгких).

Рассказ «Дед Костянкин» впервые полностью был напечатан в 20-е годы. Это новое время в жизни страны и новая страница в судьбе Алексея Алексеевича Лопатина.

Напомню строку письма, посланного им из Москвы выксунскому краеведу А.Ф. Зыкину (1925 г.): «В эту школу (театрального искусства) на Неглинке я иногда захожу и ищу кое-что». Так мог сказать только человек, который живёт в Москве постоянно. И вот после Сноведи, Выксы, Мурома, может быть, Досчатого – Москва. А.А. Лопатин служит в Главной конторе Выксунских горных заводов. И, судя по всему, посещает занятия в литературной студии. Учится серьёзно и небезуспешно: его «Дед Костянкин» сразу был замечен и опубликован. Студия московского пролетариата существовала недолго, всего 5 лет (1918-923 гг.), но слушателям одарённым, делавшим первые шаги в литературе, она дала немало. Полагаю, и Алексею Алексеевичу тоже, хотя он был уже немолод. Точнее сказать не могу, но одно несомненно: за эти годы он мог получить знания по теории и истории литературы, консультации и помощь специалистов. По-прежнему главным было для Алексея Лопатина краеведение. И живя в Москве, он оставался выксунцем: поддерживал связь с родиной, с земляками, занимался выксунским краеведением.

Письмо А.А. Лопатина из Москвы А.Ф. Зыкову – всё о Выксе. Здесь мы находим объяснение названий «Выкса» и «рожон», несколько старых наших легенд (о реке Выле и царице Анне из рода Васильчиковых; о татарине Ризодее, проводнике Ивана Грозного через муромские леса в его походе на Казань). Здесь любопытнейший рассказ о местных староверах и их скитах, о собственных староверческих корнях, краткие сведения о Домне Лопатиной и боярыне Морозовой. Есть в письме и другие подробности жизни нашего края в далёком прошлом. Человек открытый и щедрый – таким я его себе представляю, – Алексей Алексеевич делится с товарищем тем, что знает сам. А знает он, как видим, много. И что ещё удивляет, этот неутомимый собиратель-краевед обращается к Зыкину с просьбой: «поделиться, елико возможно, вашими материалами со мной, если в них найдётся что-нибудь в дополнение этой моей старины». Да и сын его, пишет А. Лопатин, архитектор и художник, «будет рад получить из Выксы какие-либо рисунки, планы и прочее художественно-историческое из жизни выксунских горных людей».

Очень интересное место в письме – рассказ краеведа о своих планах. Он сообщает, что продолжает работу над выксунской темой: «Остаётся продолжение про семейный уклад жизни Ивана Родионовича и его брата Андрея… Поищу пачку писем, подогретый вашим добрым примером…»

К письму Лопатина Зыкин приложил в своём архиве лист бумаги, на котором записал темы корреспонденций московского друга. И среди них – «Рассказ артиста Жукова», пьеса «Матрёша», повесть «Сусанна». Несомненно, это из творческих планов Алексея Лопатина: написать на исторической основе баташёвского времени литературные произведения, такие разные и сложные. Намерения, как мы видим, очень серьёзные. Чтобы их осуществить, нужно было не только хорошее знание выксунской старины, но и вера в свои силы и творческая смелость. Читая об этом, я подумала: поразивший меня когда-то рассказ «Дед Костянкин» не случайность и, должно быть, не единственное произведение этого литературно одарённого человека.

Тогда, в 20-е годы, планы у Алексея Алексеевича были большие. Осуществил ли он их? Что мы об этом знаем? Немного. Но есть факты, есть предположения.

И главное: совершенно очевидно, что он был увлечён выксунским краеведением, много писал. Не об этом ли его слова: «Остаётся продолжение про семейный уклад жизни» Баташёвых.
(Продолжение следует)

Первые краеведы Выксы

Первые краеведы Выксы

Первые краеведы Выксы