- Фото в заголовке: В 1798 году Иван Баташев купил участок на Швивой горке и решил построить дом. В итоге получился один из красивейших московских домов-дворцов
Потяни за ниточку в клубочке…
На что же похоже краеведение? Для меня это клубки разных нитей, из которых аккуратно вывязываются детали будущего. Вспоминаю свою бабушку. Привязывала она лопаску за шейку к стулу, крепила к ней кудель и из шерстяного облака неспешно вытягивала нить. Крутилось веретено, собирая её на себя. Всё это под неспешный разговор или в тишине, в лучах солнца, плавно переходящих со стола на кровать и дальше на шкаф. А ходики на стене беспрестанно о чём-то шептали, подчёркивая умиротворение и покой. Затем мелькание спиц в умелых руках, примерка и вот он, свитер, с рисунком и горловиной, такой, чтоб тепло и не дуло. Сначала колючий, а потом родной и тёплый, очень быстро становившийся коротковатым и тесноватым. И тогда история повторялась. Шерстяное облако, нить, спицы…
Потянув за кончик нити, начиная разматывать один клубок, обязательно обнаружишь, что это часть чего-то большего, не менее интересного и достойного преданию гласности. Работая над историей знаменитого выксунца Алексея Максимовича Горностаева, понял, что повествование будет интереснее, нить его толще и прочнее, если добавить, свить в одну содержимое нескольких клубочков.
В информационном пространстве Алексея Максимовича много. Естественно, по заслугам и вкладу. Архитектор, академик, преподаватель. А давайте «сходим» в самое начало его истории. Не сразу же всё стало так. Звания, награды, жена итальянка, восемь детей. Википедия, историки архитектуры, питерские и выксунские краеведы достаточно подробно рассмотрели период становления молодого архитектора после его прибытия в столицу. В отношении же наших мест совершенно скудные фразы о том, что родился на Ардатовской земле в семье управляющего Выксунскими заводами, принадлежащими Ивану Родионовичу Баташеву, талантливого человека Максима Перфильевича Горностаева. Алексей хорошо рисовал. Рисунки увидел посетивший Выксу журналист Павел Петрович Свиньин, и с этого момента всё и закрутилось. Случайность?
Фридрих Энгельс в одном из своих трудов написал: «Случайность – непознанная закономерность». И, конечно, не был оригинален, так как эту мысль до него высказывали Левкипп, Демокрит и Аристотель. Рассмотрим-ка историю молодого Алексея Горностаева в разрезе этой словесной формулы.
Итак, отец, Максим Перфильевич. Будучи крепостным, в молодости обучался в Петербурге. Полученные технические знания, а также знание трёх иностранных языков – немецкого, французского, английского – позволили стать главноуправляющим Выксунских заводов. В 1803 году спроектировал и построил проволочный завод, который 120 лет снабжал проволокой всю страну. За свои заслуги старший Горностаев получил вольную и был записан в мещанское сословие.
Вот оно, начало. Передать свои навыки и умения младшему сыну Алексею Максим Перфильевич не смог, так как почти сразу после его рождения в 1808 году умер. Но гены никуда не денешь. Этого «заряда» хватило всем сыновьям Максима Перфильевича Горностаева и даже внукам.
После смерти отца старший сын Иван в 21 год (1787-1853), также получивший вольную, взял на себя заботу о семье. Личность, как и отец, неординарная, штучный товар, унаследовавший не только содержание семьи, но и управление заводами. Порядок был и тут, и там. А посему младший, Алексей, не был обделён ничем, что впоследствии помогло ему стать тем, кем он стал. Старший брат знал немецкий и французский языки. Перевёл с французского «Гимнастику для юношества». Для кого бы? В 1823 году за поставки продукции для русской армии был награждён золотой медалью на алой ленте.
Этот человек и стал первым воспитателем Алексея, сумев заложить в него множество навыков, необходимых для развития разносторонней личности, дал «генному заряду» возможность выстрелить. Утверждения о том, что будущий академик получил какое-то воспитание в семье Дмитрия Дмитриевича Шепелева, мягко говоря, не совсем соответствует действительности. Семья хозяина, то есть дети, няньки и воспитатели, находилась в Москве, в особняке на Швивой горке, а Алёшка – на Выксе. И кто же его туда, в семью-то, пристроит, да и за какие заслуги?
- Автор проекта дома близ Яузского моста неизвестен. Предполагают, что им мог быть Родион Казаков
Не каждый генерал может заводчиком стать
Вот тут в наше повествование вплетается ещё одна нить. Дмитрий Дмитриевич Шепелев. Не будь он, зять Баташева, военным, генералом, участником нескольких кампаний, информации о нём было бы не более, чем о его тесте – Баташеве младшем. Причём информация эта практически вся несколько перекошена, мягко выражаясь, в псевдо-патриотическую сторону. Да и как занизить планку оценки героя Отечественной войны, чей портрет работы кисти Джорджа Доу находится в Военной галерее Зимнего дворца. Но всё-таки, истины ради, рассмотрим личность его без розовых очков, которые нам пытаются насильно водрузить на переносицу.
Став полным владельцем… Нет, не так. Получив полный контроль над имуществом и капиталами умершего в 1821 году Ивана Родионовича Баташева, гусар, дворянин, генерал, прослуживший всю сознательную жизнь в армии, вынужден был переквалифицироваться на хозяйственника, управленца. Об этом написано много. И в популярной литературе, и в научной. Да, да. В 2007 году в Мордовском государственном университете имени Огарёва, что в Саранске, кандидат исторических наук Евгений Седов защитил диссертацию на тему «Государственная служба и предпринимательская деятельность Д.Д. Шепелева». Далее с его участием и профессора этого же университета Н.М. Арсентьева вышла книжечка «Д.Д. Шепелев – герой Отечественной войны 1812 года». И лишь по какой-то странной случайности в это же время Выкса готовилась к широкомасштабному празднованию немного неправильного юбилея местного металлургического завода. Вывод из всего написанного о Шепелеве: ну не получилось… Не смог боевой генерал стать предпринимателем. Да всё это на фоне кризиса в металлургической промышленности, случившегося в России в начале XIX века.
- Напоминает мызу в Досчатом. Портрет Дмитрия Дмитриевича Шепелева
А вот мероприятия по женитьбе выстроил с военной чёткостью. История эта повторяется маститыми историками из одного труда в другой. Почему-то все бездумно относят её место к Выксунскому имению. Хотя коляска Шепелева в 1807 году «неожиданно» перевернулась в Москве, на Швивой горке, напротив дома Ивана Родионовича Баташева, и занесли «пострадавшего» во вновь отстроенный дворец. И до женитьбы на Дарьюшке Баташевой Дмитрий Дмитриевич такие названия, как Выкса, Виля, Сноведь и другие, вряд ли где слышал.
Вообще, если немножко отойти от нити повествования, то нужно вспомнить о следующем. Заводы, построенные Баташевыми, технологически отставали от «англицких» того же времени и имели конкретные сроки эксплуатации – около 25-ти лет. Причины? Ресурсы. Вырубался лес, пережигаемый на уголь. Приходилось закупать, перевозить. Свой почти весь вырезали, и найти реликтовую сосну или ель, а они живут до четырёхсот лет, в наших местах невозможно. Небогатая рудная база. И вот уже Иван Родионович Баташев, сидя над текстом завещания, упоминает в нём о долгах, которые оставит грядущему наследнику.
К концу XVIII века несколько меняется ассортимент производимых на заводах Ивана Родионовича товаров. Конечно, при желании скрасить ситуацию это можно преподнести как расширение этого самого ассортимента, которое должно бы повлечь за собой увеличение прибыли. Но в первом десятилетии XIX века совсем не просто так в Виле прекращается строительство пожарной каланчи и создание пожарной команды. В это же время остановлена реконструкция плотины на речке Урца, снабжавшей водой, а значит и энергией, Сноведской завод. Количество заказов сокращается. Да, выполняются они на выксунских заводах качественно и в срок, но объёмов их не хватает для содержания огромной заводской металлургической базы Ивана Родионовича. И не поэтому ли появляются заводик по производству бумаги в Ивантеевке, ткацкие мастерские на берегу Верхнего пруда в Выксе? Конечно, Горностаевы и им подобные содержат баташевские заводы в образцовом порядке, качество выпускаемой продукции на высоте. Но эти умнейшие технари-самородки не допущены к стратегическому управлению предприятиями. Решения принимает хозяин.
Вернёмся к Дмитрию Дмитриевичу Шепелеву. У выксунских краеведов в своё время родилась версия о том, что именно он убедил И.Р. Баташева в необходимости реконструкции заводов и привлечении для этого заёмных средств. Александр Зыкин и Надежда Князева пишут о генерале: «Он наладил учёт, заведя конторские книги, прекратил практику договоров на поставку продукции под честное слово. А главное – убедил своего тестя в необходимости проведения коренной реконструкции заводов (Выксунского Верхнего завода, Сноведского, Железницкого) с 1818-го по 1824 годы с приглашением иностранных специалистов. В реконструкции приняли участие: Морган, Трувеляр, обрусевшие шотландцы отец и сын М.Е. и Е.М. Кларки. Эта реконструкция вывела заводы Шепелева на передовые технико-технологические позиции в производстве чугунного литья и в машиностроении». Стоп! Здесь необходимо напомнить, что Дмитрий Дмитриевич только 2 апреля 1816 года оставил военную службу по состоянию здоровья «с правом ношения мундира». И с трудом верится, что он кинулся с головой в заводские дела, в которых совершенно не разбирался. Вся его последующая жизнь доказывает нам его неспособность обучиться новому делу, перестроиться, довести что-то до конца, а посему автором решения о реконструкции назвать его нельзя.
Всё-таки он попытался влиться в процесс. 1823 год. На сцене появляется Павел Свиньин. Личность очень неоднозначная. Журналист, писатель, художник, собиратель, издававший журнал «Отечественные записки». Характер Свиньина, его поступки и качество материалов в его издании было таково, что позволило современникам, а в их числе был и Александр Сергеевич Пушкин, достаточно остро критиковать этого автора.
Кто был инициатором ниже-следующей акции, сейчас уже и не установить. Рекламная кампания Шепелевских заводов с помощью Свиньина была проведена достаточно мощно. Книга Свиньина «Заводы, бывшие И.Р. Баташева, а ныне принадлежащие генерал-лейтенанту Д.Д. Шепелеву и его детям» была издана как отдельным тиражом, так и напечатана в двух номерах журнала «Отечественные записки». Фактически эту книгу написали работники заводов, чей список Свиньин с благодарностью даёт по ходу текста. А автор только скомпилировал присылаемый ему на протяжении двух лет материал и поставил под сим творением свою подпись.
Как мне бы хотелось обелить Дмитрия Дмитриевича в надежде, что людская молва поступила с ним так же, как и с Баташевыми, незаслуженно наделив несвойственными качествами! Но, пожалуй, в этом случае всё соответствует. Привыкнув за военную карьеру посылать на смерть, он и с заводскими подчинёнными отношения выстраивал по армейским меркам, так как иначе не мог.
- Скульптурные украшения дома. Стиль классицизма: украшения окон.
Уехал «по-англицки», не попрощавшись
Итак, как и положено, нить повествования сделала несколько петель, завязавшись с другими крепкими узелками. И вот здесь мы подошли к точке или месту, где узор вязки меняется, дальше идёт другой рисунок. Вернёмся к Ивану Горностаеву. 36 лет. Главно-управляющий Выксунских заводов. Только что получил медаль. Помогает Свиньину в написании книги о заводах, за что отмечен в этой же книге. И вдруг – разряд молнии. В 1824-м или 1825 году Иван Максимович покидает малую родину. Уезжает из Выксы и становится чиновником в Арзамасе, бросая металлургию, дело всей своей жизни, да не только своей, а и отца. А с 1826-го по 1844 год трудится в столице, в министерстве финансов, в департаменте разных податей и сборов, совершенно никак не относящихся к «железному делу», где дослужился до титулярного советника и должности помощника столоначальника. Там он приобрёл небольшой деревянный дом в Рождественской части, имея 25 десятин земли в Тамбовской губернии.
При всех звучных названиях должностей и званий из табеля о рангах сказать, что Иван Максимович достиг на этом поприще каких-то высот, нельзя. Скорее, потерял. Оклад его на новой должности составлял примерно 250-260 рублей ассигнациями в год. На Баташевских же заводах в 1818 году годовой доход литейного мастера был 270 рублей. Объяснить это, кроме как разногласиями с хозяином выксунских заводов, больше и нечем. В чём разногласия? – спросите вы. Да в подходах к ведению заводского хозяйства, отсутствии объективной оценки вклада в производственную деятельность, реконструкции заводов и т. п. Ещё и грубость генеральская, которую крепостные терпели, а вот вольные это делать были не обязаны. Очень характерная для Шепелева реакция на бродившие по заводам слухи «о воле», возникшие после восстания декабристов в 1825 году. «Кто может отнять моих подданных? Царь? Он такой же помещик, как и я!»
Утратив молодого, талантливого заводоуправляющего в кризисный момент, Шепелев, осознав, что сам изменить ситуацию не сможет, поступил как знакомая всем птица страус. Он сбежал от проблемы. В 1826 году по личной просьбе возвращается на службу в армию, хотя никакой необходимости в этом не было. Тем самым наносит удар по заводским делам. На четыре года, до 1830-го, заводы остаются без хозяина. И это в то время, кода российская промышленность пытается догнать убежавших далеко вперёд западных конкурентов. Доля России в мировом производстве чугуна резко снизилась. Если в XVIII веке мы занимали первое место в мире, то к 1830 году наш удельный вес составил 12%. Замедлились темпы роста производительности труда.
А ведь было уже такое в его жизни. Пытался сбежать с войны, да царь-батюшка не отпустил. В конце 1812 года, получив звание генерал-лейтенанта и новое назначение, «простудил себе ноги и получил ревматизмы, так что доктор советовал немедленно ехать в Россию на лечение». На своё прошение к царю об увольнении со службы получил отказ и до 2 апреля 1816 года «с ревматизмами» вынужден оставаться в составе действующей армии. Видимо, с увеличением ответственности у Дмитрия Дмитриевича обострялось желание от неё уйти, спрятаться в тихом месте.
- Один из флигелей большого дома внутри двора
Что было после «исхода» из Выксы?
Что же, продолжим? Согласитесь, что изучать личности в контексте происходящих событий и общения с другими индивидами гораздо интереснее. Конечно, проще написать дату рождения, дату смерти и между ними перечень каких-то событий, к которым они причастны. Cамое интересное – это установить причины и мотивацию произошедшего.
А ведь мы имеем историю, похожую на содержание второй книги Ветхого Завета, которая рассказывает об исходе евреев из Египта. Только у нас это – Выкса и семья Горностаевых, покинувшая свою малую родину после смерти Ивана Родионовича Баташева.
Фёдор Максимович Горностаев уехал в Харьковскую губернию. Там дослужился до чина надворного советника на месте начальника уездной палаты государственных имуществ.
Василий Максимович Горностаев (1795-1856). Хорошо рисовал. Начал трудовую деятельность копиистом в Ардатовском управлении питейного сбора. Затем переехал в Петербург и определился на должность старшего архитекторского помощника В.П. Стасова по восстановлению Екатерининского дворца и лицея в Царском Селе. Там, в местном дворцовом управлении, он трудился до 1829 года, принимая участие в перестройке манежа, оранжерей, Китайской деревни, Баболовского дворца, постройке оранжерей в Александровском парке и ремонте Орловских ворот. Были у Василия Максимовича в это время и самостоятельные работы. Он спроектировал в Царском селе, к сожалению не сохранившиеся, Московские ворота, а также Детский павильон и дачу Китаевой. Будучи хорошим практиком-строителем, он постепенно овладел мастерством профессионального архитектора. В 1831-1839 годах Василий Горностаев, в качестве каменных дел мастера, помогал А.П. Брюллову строить Михайловский театр в столице и Пулковскую обсерваторию, хотя имел уже звание младшего архитектора и входил в Гвардейскую казарменную комиссию. Затем его именуют архитектором и, в качестве такового, он в 1839-1849 годах служил в Петербурге в Гофинтендантской конторе и в Третьей гимназии. Главным образом занимался ремонтом Екатерингофского и Запасного дворцов, Певческого дома на Мойке, мызы Пела на Неве. Из собственных построек В.М. Горностаева известны немногие. Это дом в селе Путилове и два жилых дома в Петербурге на улице Некрасова, 28 и Фурштатской, 37. Оба дома принадлежали самому архитектору.
Василий Максимович оказался вторым, после старшего брата, и основным человеком, повлиявшим на судьбу самого выдающегося из Горностаевых – Алексея. В самом начале, в Ардатове, покинув Выксу, Алексей жил в доме Василия. Да и работали вместе. Обучил младшего брата рисованию. Оба они были усердны и старательны в выполнении любого дела. Алексей, так же как и старший брат, поступил на работу копиистом в Ардатовское управление питейного сбора. В 17 лет он уже стал канцеляристом. Тогда в Российской империи это было низшее должностное лицо в государственных учреждениях. Он занимался подготовкой и оформлением документов, не имея классного чина. В 1825 году переехал в Арзамас и работал там в уездном правлении питейного сбора. С этого времени начинается его самостоятельная жизнь. Василий, старший брат, друг и учитель, уезжает в Петербург. Следом за ним через какое-то время туда же едет и Алексей. Так в столице оказываются трое Горностаевых, Иван, Василий и Алексей.
Далее в судьбу Алексея вмешивается уже известный нам П.П. Свиньин. Конечно же, не без помощи старшего брата Ивана, имевшего с Павлом Петровичем хорошие отношения. Более того, он много лет сотрудничал в журнале Свиньина «Отечественные записки». Так вот и случилась первая, самостоятельная, большая работа Алексея Горностаева. По предложению П.П. Свиньина в 1826 году он, как опытный рисовальщик, отправляется в путешествие по России. В 1827 году посетил Ригу, Митавль, Ревель, в 1828 году едет в Карелию. Изучает памятники русской архитектуры и рисует тихие речки, лесистые холмы и поля с маленькими часовнями, золотыми главами колоколен. Города мелькают один за другим: Петрозаводск, Соловки, Архангельск, Вологда, Кириллов, Тихвин, Кострома, Галич, Киев, Москва, Коломенское, Царицыно, Загорск. Итогом поездки стала книга П.П. Свиньина «Картины России» с гравюрами по рисункам А.М. Горностаева. На этом же материале в 1839 году был составлен и издан прекрасный альбом «Картины России».
Далее вы можете прочитать статью об Алексее Максимовиче в «ВР» №66 за 7 сентября.
По сути, крупный самородок, драгоценный камень – один, Алексей Горностаев, выращенный временем, семьёй и обстоятельствами. Все остальные члены семьи, так же не обделённые талантами, и потомки, даже став академиками, навечно обречены находиться в его тени. Будь Шепелев умнее и дальновиднее, совсем по-другому нужно было бы писать историю этой семьи. Да и была бы она такой яркой, создай хозяин на Выксе комфортные условия труда для одарённых братьев? Заводское хозяйство, однозначно, было бы в плюсе. По теории Энгельса, отрицавшего случайность, именно так и должно было произойти. Все предпосылки для этого имелись. Но не случилось.
И уже совершенно не кажется, а приходит уверенность в том, что история многократно повторяется. Подрастили, пригласили, дали поработать, выгнали… Согласитесь, интересный способ зажигать звёзды. Вопрос, разгорятся ли?
Прочитать статью целиком вы можете в блоге Владимира Королёва в «Живом журнале» по адресу: korolevofvyksa@Livejournal.com.
Фото из открытых интернет-источников
