Владимир Глухов: «Годы работы в редакции "ВР" – самые счастливые в моей жизни»

– Владимир Иванович, скажи, пожалуйста, какими были для тебя эти годы? 

– Самыми счастливыми. Я пришёл в коллектив сплочённый, дружный, где процесс выпуска газеты отлажен, сотрудники – профессионалы, и главное, что любой, к кому обращаешься за помощью, поможет тут же, не откладывая и не ссылаясь на занятость. Кабинет редактора всегда открыт, можешь войти как с вопросом, так и с просьбой. Атмосфера вполне демократичная. 

– Что побудило прийти в редакцию? 

– Работал инструктором в горисполкоме, и мне часто поручали разбирать жалобы выксунцев. Подходил к этому серьёзно, скрупулёзно. Однажды пришло письмо от пожилой учительницы. Она писала о том, что с крыши соседа к ней во двор во время дождей и таяния снега стекает вода и затапливает весь двор. На её просьбы сосед не реагировал. Мне пришлось разбираться в этом деле, и я написал статью. Евгений Михайлович Кузнецов назвал её ёмко: «Ржавчина». После публикации в газете сосед прокопал канавку для стока воды, все жалобы прекратились. Тогда я почувствовал, что печатное слово сильнее административных угроз и помочь человеку можно быстрее. А тут как раз и случай подвернулся. 

Раньше существовала шефская помощь селу. Сотрудники исполкома, горкома, других организаций выезжали весной на посадку капусты, осенью – на сбор урожая картофеля. И однажды нашу работу приехал запечатлеть фотокорреспондент «Выксунского рабочего» Вячеслав Балабин. Разговорились, после чего мне особенно остро захотелось оказаться в редакции, испытать себя. Не откладывая дело в долгий ящик, пришёл к редактору Михаилу Михайловичу Рогову. Я не был новичком, и он меня знал по нескольким публикациям. Направил в отдел писем. Тогда в одной комнате находились два Анатолия Ивановича – ответственный секретарь Белов и зав. отделом писем Обыдённов. Так я оказался рядом с профессионалами и многому у них научился. 

– Отдел писем – это хорошая школа. Не так ли? 

– Да. Это своего рода стартовая площадка для того, чтобы идти дальше. Научился распознавать, какому письму давать ход, а какое ждёт расследования. Понял, что люди боятся огласки, особенно руководители. Прежде чем публиковать письмо, надо разобраться, почему это произошло и по чьей вине. Нельзя никого с маху обвинять или ругать. Правило газетчика: сначала проверь, а потом пиши. 

– Ответственный секретарь – это очень ответственная работа... 

– Но тем она и интересна. Наблюдал, как работает Белов, считает, что-то рисует, составляет макеты полосы. Однажды он мне говорит: «Я скоро на пенсию выхожу, а ты давай присматривайся, что я тут делаю. За меня останешься». А работа секретаря была не то что сегодня. Надо высчитать количество букв в строке, количество строк в столбце, наметить, каким шрифтом набирать, сколько колонок займёт статья. На сколько колонок разместить статью или информацию – тоже надо знать. 

Нельзя злоупотреблять развёрсткой на три колонки, материал получается тяжеловесным, смотрится «кирпичом», никому не захочется его читать. Но это ещё полбеды. Сама знаешь, как вы трепетно относитесь к каждой строчке своего материала, а потому сокращение было для меня мукой. Хорошо, если корреспондент был согласен со мной, хуже, если не соглашался. Тогда я парировал: «Хорошо. Наберу твой текст нонпарелью (очень мелкий шрифт. – Прим. авт.). Пусть читают как хотят». Это действовало отрезвляюще. Секретарская работа – искусство сокращать, но с умом. Бывало, несколько раз статью перечитаешь, прежде чем найдёшь, что можно вычеркнуть и при этом сохранить логику изложения. 

– К ответственному секретарю приходили всегда селькоры и рабкоры, внештатники по спортивной жизни… 

– Это тоже была одна из моих обязанностей. Найти время, тут же прочитать информации, подсказать, что можно поправить, что уточнить. Однажды случился такой казус. Один из наших внештатников освещал районные соревнования и написал, что тренер Н. плохо подготовил команду и физически, и профессионально. И я доверился его опыту, не перепроверил факты. Оказалось, что Н. – кандидат в мастера спорта, и его просто не допустили бы до соревнований, будь он таким слабым. Пришлось мне лично извиняться перед спорткомитетом за непроверенную информацию и в газете давать поправку-извинение. Другой случай, тоже поучительный. Корреспондент в своей заметке дал свою оценку игре. И невпопад. И тоже извиняться пришлось не автору, а мне. Хорошо что лично, а не через газету.

Михаил Михайлович нас всегда учил так: «Вы даёте в газету только факт. Оценка события – дело профессионала. И если он есть, то цитируйте его, а не себя». Я всегда помню это его правило. 

– Что ещё тебе запомнилось в работе? 

 – Заголовки. Всю голову сломаешь, пока придумаешь броский заголовок к материалу. Сколько раз такое бывало: статья прекрасная, а заголовок такой, что читать не захочешь. Тогда устраивали «мозговой штурм» вместе с автором статьи. 

Редактор часто отправлял меня на семинары в Горький, в Союз журналистов. Нас учили так. Заголовок должен иметь форму треугольника. Вверху – факт, который цепляет, затем он расширяется книзу, сообщая подробности. Придумать отличный заголовок – всё равно что написать статью в трёх предложениях. 

– Чему научила работа в редакции? 

– Дисциплине. Умению быстро концентрироваться на проблеме и столь же оперативно решать её. Контактности, быстро сходиться с людьми и уметь разговорить их. И главное – умению слушать.

– Спасибо, Владимир Иванович, за беседу.