Мой прадед, Дмитрий Степанович Яишницын, родился 5 ноября 1909 года в деревне Курдумово Ивановской области. В 1939 году началась война с финнами и его призвали на фронт, 22 июня 1941 года по повестке ушёл на Великую Отечественную, а вернулся только в 1947-м, уже с японской. Умер в Выксе, в 1977-м, в год моего рождения.
С прадедом мы не встретились, но у меня всегда было ощущение, что мы знакомы – очень много рассказывала о нём его дочь, моя бабушка Алевтина Дмитриевна Кудрявцева. А ещё в семье сохранились его рукописи, в которых особенно ярко описаны эпизоды Великой Отечественной войны. Удивительно, что в каждом из них присутствовал Бог в разных его проявлениях. Непоколебимая вера была у Дмитрия Степановича. Именно она помогала ему сохранить крупицы надежды и любви в той страшной мясорубке. Помогала выжить там, где это казалось невозможным.
Публикуем отрывки из дневника Дмитрия Яишницына (сохранён оригинальный текст).
Долина смерти
Война, 1942 год, Смоленская область, местечко Манулки.
Командование под прикрытием ночи послало меня в долину сосредоточения всех видов войск проверить состояние тракторов-тягачей, запас горючего, масел, патронов, фуража и т.п.
Ночь провёл в блиндаже санитарной части полка. Коня Мальчика привязал к дереву, к ёлке, накормил лапником и лёг спать. Но немец как бешеная собака ночью не давал никакого спокоя, т.е. бил с моря тяжёлыми снарядами и угадал поперёк долины, а в долине было войск тысячи тысяч. В землянке, где я находился, от взрыва снарядов всё было завалено землёй.
В 8 часов утра бой затих, я поехал проверить хозяйство. Но вдруг в долину влетел на коне майор Савич, который размахивал плёткой и наганом, бросился ко мне с криком «Вон из этой адской долины!». В один миг я пришпорил коня, вылетел из этой долины, и вдруг разразился такой гром артиллерийского немецкого налёта, что всё вокруг покрылось огнём смерти. Тысячи разрывов накрыли долину.
Меня до сих пор удивляет, кто был майором Савичем. Это было просто видение, или меня из долины вывел сам Георгий Победоносец на белом коне? Артиллерийский налёт был скорректирован немцами вдоль долины и ни один солдат не остался в живых, в том числе погибли тракторист Зверенко, старшина Светов и другие.
Моё беспокойное сердце
На фронте со мною был ещё такой, до сих пор ничем не объяснимый, случай. У нас заболел комбат, т.е. командир батареи. Восьмая батарея в то время была на конной тяге, т.е. большие орудия и всё хозяйство батареи перевозили на лошадях. Предстоял большой марш нашей 45-й дивизии. И мне приказали, чтобы я на марше в пути следования вёл свою батарею. Я сел на коня Мальчика и подал команду: «8-я батарея, слушай мою команду!», объяснил задачу, скомандовал: «8-я батарея, по коням!», и тут же была подана общая команда: «Дивизия, в поход шагом марш!». И растянулась цепочкой наша конная дивизия по дороге больше чем на километр. Помню как сейчас – день был очень жарким, уже поспевали белорусские хлеба. И вот мы едем средь белого дня, по обеим сторонам дороги колосится рожь, а впереди километра за два виднеется тёмный лес.
И вот я веду свою батарею, а на сердце так неспокойно, такая навалилась тоска, что не знаю, куда деваться. Вдруг перед моими глазами открылась живописная картина, т.е. среди ржаного поля незасеянный большой клин, который покрыт густой сочной травой и полевым клевером. Ни с кем не советуясь, подаю команду: «8-я батарея, за мной направо на зелёный клин шагом марш!». Таким образом из общей массы движущейся колонны вывожу свою батарею и подаю команду отстегнуть подпруги. Лошади набросились на подножный корм. Ездовые начали разуваться и разминать отёкшие ноги, а наша колонна уже подходила к лесу. В это время я услышал нарастающий гул немецких самолётов. Стервятники обстреляли нас из пулемётов, но не сбросили ни одной бомбы. Из моих людей никто не пострадал, правда, одной лошади прострелили ухо. Вся немецкая эскадрилья в количестве 24-х самолётов направилась к лесу, где должна была в это время проходить наша дивизия. Через несколько минут донёсся страшный душераздирающий грохот – это в лесу бомбили с самолётов нашу колонну. Очень немногим удалось спастись. В лесу оказалась долина и внизу текла река, через которую был перекинут мост, вот на этом-то мосту и погибли наши люди и кони, а также вся боевая техника. Когда я проезжал через мост, он уже был в огне, но проехать, хотя и с риском, было можно. Я свою батарею провёл спокойно. С остатками батареи пошли вперёд, а убитых и раненых оставили в лесу до вечера. Что было дальше, не знаю.
Эту страшную картину пережил наш земляк из г. Городца по фамилии Петров, который был завпродскладом. Скрылся от смерти под горящим деревянным мостом. Вот что предсказало мне в пути следования моё неспокойное сердце.
Случай в Восточной Пруссии
Гибель артиллериста тов. Базалия.
Я весь день был занят наблюдением, т.е. сидел на высоком дубе со стеревой трубой (стереотрубой) и телефоном, наблюдая за противником.
Но в 17:00 получил приказ направиться на батарею, где были сосредоточены 5 «катюш» и вырыты ровики в земле для защиты от обстрела противника. В один из них я и заскочил, но тут же услышал команду: «Яишницын, ведите наблюдение». Но меня опередил артиллерийский мастер Базалий Леонид Николаевич, который прыгнул в огород и в тот же миг был сражён болванкой. Убит на моих глазах.
В 17:30 мы были вынуждены отступить на 4 км под напором танков противника и шквального оружейно-пулемётного огня.
В 23:00 меня вызвал комбат Качкин, приказал подобрать двух солдат и следовать ночью в тыл немца, чтобы принести тело Базалия для похорон на батарею, т.е. идти на верную гибель.
На фронте приказ командира – закон, никаких отговорок не может быть.
Я пошёл подбирать себе напарников, которые уже спали в землянке. Я знал, что иду на верную смерть, и тут же мысленно обратился к Николаю Угоднику и Божьему Чудотворцу и только успел прошептать: «Святой Николай Великий Чудотворче, помоги мне, грешному воину Димитрию, выполнить столь важное приказание», как и в ту же минуту передо мной встал, как вырос из-под земли, наш батальонный комиссар майор Иваненко, который спросил меня, куда я следую в такой полуночный час. Я его по всем правилам поприветствовал и объяснил задание. Между прочим, он меня, как беспартийного старшего сержанта, почему-то недолюбливал, скорее всего, что я не вступаю в партию. Но всё же со мной обошёлся ласково и сказал: идите к вашему командиру взвода и доложите, что я его приказ отменяю до утра.
Но не прошло и часа, как подали команду: «Тревога, подъём!!!». И нас в спешном порядке перебросили на 200 км на другой участок фронта. Так я и остался жив и невредим, и я до сих пор думаю, что в облике майора Иваненко мне явился святой Николай Чудотворец, т.к. в ту ночь на батарее майора Иваненко никто, кроме меня, не видел.
Айгюль Измайлова. Фото из семейного архива автора
