Здесь всё легко: и молиться, и дышать, и чувствовать

visibility
Флорищева пустынь – обитель уединения и молитвы И был вечер… Монастыри – свет миру И было утро, и был день

Сегодня продолжаем наш рассказ о паломнической поездке по святым местам Выксунско-Павловской епархии

...День клонился к вечеру, когда мы отправились из Свято-Троицкого Островоезерского монастыря во Флорищеву пустынь. Переполненные впечатлениями, ехали молча. Вспоминались сестры обителей, их гостеприимство и радость тому, что приехали в их удалённые места паломники, что интересуются историей их святынь и тем, как идёт восстановление «разрушенного во времена безбожия», как сказала одна из монахинь Николаевско-Георгиевской обители, мать Иоанна.

Вначале ехали по широкой трассе с двусторонним движением. Мелькали деревеньки, маковки церквей (возрождается потихоньку Русь святая!), магазинчики (раньше бы их назвали торговыми лавками). Потом свернули на дорогу скромнее, ехали по бетонным плитам, подскакивая на стыках, и по асфальтовой дороге, местами разбитой так, что нашему водителю приходилось применять искусство лавирования. Однако дорожные проблемы почему-то не раздражали. Смотрели по сторонам, желая увидеть купола монастырских храмов. Но кругом стеной стоял лес. Деревья столь плотно росли друг к другу, что даже помыслить пройти по такой чащобе казалось сумасшествием. Свято-Успенский монастырь представлялся стоящим на горе, именно так описывали его те, кто бывал в нём. Но мы вынырнули к его высоким стенам прямо из лесной глуши. И сразу увидели и купола, и величественную колокольню. Вышли из автобуса и остановились. Перед нами был арочный вход в обитель. Вот сейчас мы войдём туда и…

Здесь всё легко: и молиться, и дышать, и чувствоватьИ нас обступила тишина, от которой мы поначалу даже оглохли. Прямо перед нами высилась колокольня, а по две стороны от неё – два храма. Несмотря на внушительные объёмы собора, колокольня была всё-таки выше. Так было задумано, или она построена на более высоком месте? На закатном небе все безупречные линии храмов просматривались особенно чётко, что говорило о гармонии и единении всего сущего и небесного. Белизна стен, подстриженная зелень газонов, дорожки, выложенные плиткой, фруктовые деревья и кустарники – всё говорило о любви и заботе, которыми поддерживался этот порядок и чистота. Здесь даже породистый пёс встретил нас не лаем, как обычные собаки, а внимательным взглядом. Удостоверившись, что мы люди хорошие, помахал в качестве приветствия хвостом и удалился за будку.

Мы устроились на ночлег в большом братском корпусе. Это были уютные гостиничные комнаты со всем (и горячей водой – тоже!), что полагается путнику после долгой дороги. Нас ожидал ужин, и мы отправились в трапезную. За то время, пока обустраивались, всё вокруг изменилось. Небо тихо светилось всеми оттенками золота. Силуэты обрели графическую чёткость. Хотелось встать и не двигаться с места. Замереть. Слушать тишину и Бога в своей душе. После вкусной трапезы у нас было время – и помолчать, и помолиться. Некоторые готовились к причастию, уединившись под огромной старой липой.

 

Уже совсем стемнело, когда нас вновь пригласили под своды трапезной, но теперь для беседы со священноархимандритом монастыря – епископом Выксунским и Павловским Варнавой.

Несколько смущённые обстановкой, в которой оказались, и переменами, которые происходили в наших душах, мы не могли разговориться, а потому владыка сам начал рассказ. О жизни епархии, о церковной реформе, направленной в том числе на то, чтобы жизнь приходская была действенной, чтобы развивались все виды служения, социальное и благотворительное: помощь престарелым, опека над детьми-сиротами, поддержка многодетных семей и инвалидов, и прочее. «Прихожанам храмов нужно не только молиться о спасении своей души, но и деятельно исполнять заповеди Христа о служении людям», – сказал он.

Здесь всё легко: и молиться, и дышать, и чувствоватьНас интересовало, как возрождалась во Флорищевой пустыни монашеская жизнь. Епископ Варнава ответил:

– Своё служение во Флорищах я начал 1 сентября 2005 года. Здесь в то время жили только два трудника. Но уже через два месяца мы возродили каждодневное служение, монастырский устав. Не много людей стремится сегодня к монашеской жизни, так что насельников у нас мало. Но монастырь живёт. Сюда приходят люди, которые ищут спасения, многие побиты, поломаны жизнью. Здесь они обретают духовную крепость. Одни живут здесь год-другой, а потом уходят, чтобы начать жизнь с чистого листа. Иные остаются у нас насовсем. Сегодня в монастыре – два монаха, четыре послушника и трудники, число которых меняется постоянно: их может быть двадцать, тридцать человек, а может и меньше.

– Кто были и есть те трудники, что приходили и приходят в ваш монастырь?

– Разные люди. Были те, кто провёл в тюрьме и три, и пять, и восемь лет... Порой с ними приходится нелегко. Как-то одного начал ругать, а он мне: «А что вы хотите? Раньше уходили в монастырь, отрекаясь от мира. А теперь мир отрёкся от нас!»

Приходят невоцерковлённые люди, а здесь преображаются. Хотя не всё так безоблачно, и срывы бывают: люди же! Но могу сказать, что многие встали на ноги.

– Почему мало мужчин идут ныне в монастыри? Вера ослабела?

– Человеческая природа слаба. Вспомните, даже апостол Пётр, который клялся, что не отречётся от Христа, отступил. Из всех апостолов один лишь Иоанн Богослов до конца следовал за Ним. И жёны мироносицы, те были со Спасителем всегда. И они первыми пошли ко гробу Его, потому что сердцем восприняли Бога, полюбили Его. У женщин вера горячее, потому их сегодня и в церквях больше. А мужчины больше рассуждают, рефлексируют, они беспомощны в жизни, быстро привыкают к комфорту.

Небольшое число монашествующих во многих обителях обусловлено ещё и следующим. Есть монастыри, которые не разрушались, никогда не закрывались, и духовная жизнь там не прерывалась. Есть монастыри, которые открылись двадцать лет назад. Сегодня их костяк составляют опытные монахи, благодаря чему такие монастыри притягивают жаждущих монашеской жизни. А есть монастыри, как наш, где жизнь стала возрождаться в 2005-м. Он даже ещё и не благоустроен до конца.

– А многое ли ещё нужно сделать?

– Достаточно много, даже если и не вспоминать сейчас о реставрационных, само собой разумеющихся работах.

Здесь всё легко: и молиться, и дышать, и чувствоватьМонастырь наш довольно большой, располагается на площади почти в три гектара. Отопление печное. Надо заготовить на год полторы тысячи кубов дров. В грузовик вмещается пять кубов. Считайте, сколько рейсов должно сделать, чтобы обеспечить топливом пустынь? Какая дорога ведёт к нам, вы тоже убедились. Но мы стучимся во все дворы и двери с просьбой о помощи. И сами не сидим сложа руки. Дорожные ямки засыпаем шлаком, чтобы не столь тяжело было передвигаться.

Перед нами не стоит вопрос, нужно или нет. Свято-Успенский монастырь – памятник федерального значения, и мы несём за него ответственность. Это государственное имущество, которым мы пользуемся. Мы не должны допускать, чтобы он разрушался, обязаны его ремонтировать и реставрировать.

– Вскоре Выксунская Иверская обитель отметит 150-летие. Встретит ли она юбилей обновлённой?

– Понятно, что к юбилейной дате (основные торжества будут приурочены к 26 октября, дню рождения обители) мы не успеем полностью привести в порядок Свято-Троицкий собор. Но и колокольня, и монастырская трапезная, которую восстанавливаем на историческом месте, будут готовы. Одновременно здания, ранее принадлежавшие обители, но в течение последних десятилетий использовавшиеся под жильё для людей, возвращают нам – по программе переселения граждан из ветхого и аварийного жилфонда. Само название «ветхий и аварийный» говорит о том, что буквально всё, от крыши до фундамента, предстоит восстанавливать. Изыскиваем средства, что очень непросто, но за два года существования епархии благодаря инвесторам в Выксе по Иверскому монастырю сделано довольно много. Он преображается. Это хорошо и для сестёр обители, и, в перспективе, для паломников.

– А надо ли вообще развивать сегодня паломничество?

Здесь всё легко: и молиться, и дышать, и чувствовать

– Надо. Как думаете, отчего так много паломников приезжает к нам? Люди, побывав в монастырях, прочувствовав царящую в них атмосферу, меняются, находят там важное для себя. Они проникаются особым духом намоленности, присущим обителям.

Когда активно шёл процесс восстановления Флорищевой пустыни, стучали отбойные молотки, стоял такой шум! А прибывшие в монастырь говорили: «Как у вас здесь тихо!». В сердце у человека тихо, внутренний мир для него открывается… Об этом говорят все, кто попадает сюда

Время было позднее, но уходить никто не хотел. Мы вышли из трапезной в ночную тишину и под звёзды, которые здесь светили особенно ярко… «В монастыре небо ближе»…

 

Восстав ото сна, каждый сказал, что так безмятежно и крепко спалось только в детстве. С чувством лёгкости и благоговения при-шли мы в Троицкий храм, в котором Божественную литургию возглавил правящий архиерей. Многие исповедались и причастились Святых Тайн.

После богослужения епископ Варнава сам провёл для нас экскурсию по монастырю.

О его настоятелях Иларионе и Антонии он рассказывал так, будто они – самые дорогие его сердцу люди, хоть и жившие три века назад.

Божий промысел владыка видел в том, что сами храмы построены так, как указано было свыше: Успенский напротив Троицкого.

Интересен был рассказ и о знамениях и знаках, явленных как в период строительства монастыря, так и во времена забвения. Так, в 1651 году стояла деревянная церковь во славу святой Троицы. Однажды внезапно, откуда ни возьмись, прилетели три птицы и опустились на кресты церкви. То был знак приняться за скорое строительство каменного храма. И поняли, что в честь Троицы должен быть храм. А в советские времена, когда он оказался в запустении и разрухе, слышали люди и малиновый звон колоколов, хотя никто не звонил, и братское пение, доносившееся из пустого храма.

Восстанавливалась пустынь по воле Божией. Это подтверждает и небывалая скорость выполнения работ, и их качество. А каких людей посылает Господь в помощь! Тщательно, с соблюдением всех канонов, расписывают Успенский храм; всю душу вкладывают московские реставраторы в преобразование надвратной церкви Петра и Павла (второй престол освящён во славу Учителя покаяния Ефрема Сирина), где роспись идёт в византийском стиле XII века, где впервые в храмовой культуре Нижегородской области применяются керамические вставки и минералы. К надвратной церкви у епископа особое отношение: с неё начиналось восстановление.

Мы слушали рассказы владыки о его первых днях жизни в этом монастыре, в спартанских условиях, когда в одном здании было всё: бухгалтерия, воскресная школа, службы, кельи трудников и его собственная. Рассказал он и о том, что с территории монастыря было вывезено 40 КамАЗов технического грунта: здесь стояла химическая часть, а на складах в огромных количествах хранился дуст. Сегодня уже ничто не напоминает об этом. Зеленеет трава между фруктовыми деревцами, все церкви и крепостная стена сияют белизной…

Запомнились слова владыки:

– Я сейчас вспоминаю о том, как тут всё было, и удивляюсь, как мы сумели столько сделать за такое короткое время. Нет, это не мы. Это – с помощью Божией.

Уехали мы из пустыни днём. Поклонились её святыням и, с благословения епископа Варнавы, тронулись в путь. В сердце была тишина, а в душе – покой и умиротворение...

 

Елена Липатова. Фото Татьяны Снегиревой и Никиты Медельца