Время неумолимо бежит вперёд. И вот уже не только хрущёвское время правления, а даже 1980-е годы кажутся современной молодёжи далёким и малопонятным периодом в истории нашего государства. Но ведь миллионы очевидцев, родившихся в СССР, по-прежнему здравствуют и помнят свою жизнь в советскую эпоху. Вот она, местная летопись, витает в воздухе в шаговой доступности. Нужно лишь проявить старание и записать эти бесценные житейские воспоминания.
В процессе сбора материала о Круглове («ВР» №№38-39 от 27 сентября и 4 октября 2019 г.) автор этих строк встретился с двумя бывшими жителями посёлка – 87-летним Иваном Степановичем Шиморяновым и 90-летней Екатериной Ивановной Фильчагиной. Долгожители охотно согласились на интервью, во время которого поделились множеством различных историй и личных наблюдений. Однако в связи с ограниченным размером газетного разворота были опубликованы лишь некоторые фрагменты из тех бесед. И тогда было решено выпустить отдельную статью с воспоминаниями И. Шиморянова и Е. Фильчагиной. Только вдумайтесь: детство вышеупомянутых долгожителей пришлось на 1930-1940-е годы, когда в деревенских избах не то что водопровод или радио, даже электрическая лампочка была роскошью!
Повествования сельских жителей – важные элементы в нашей краеведческой конструкции, поскольку представляют собой отдельный блок для изучения советской повседневности. Об этом не пишут в школьных учебниках по истории, мало упоминается в научных трудах. Главное назначение этой статьи можно сформулировать в виде простого наставления: чтобы исследовать будущее, нужно сначала изучить прошлое.
1930-е
Екатерина Фильчагина:
– В Круглове-то больше всего семей из Дмитриевых Гор было. И из других деревень к нам тоже люди приезжали. Есть такая деревня где-то около Дивеева – Конново, вот оттуда Чалышевы родом, наши поселковые лесники. В Круглове мы все очень дружно жили, помогали каждому. И работали до седьмого пота.
Вода в посёлке хорошая была, особенно в тех колодцах, что ближе к реке стояли.
Речка наша называлась Ваулинка – маленькая такая, летом её вброд переходили. А рядом с речкой был прудик, мы там купались в детстве. Колхозные коровы зайдут в этот пруд, стоят в воде, хвостами помахивают и мочатся, а дети тут же рядышком барахтаются. Смешно!
Раньше в деревне как было: родители вместе с детьми рожали в одно время, это было нормально. В нашей семье, например, накануне войны почти одновременно рожали моя мама и старшая сестра. Мама родила сестричку Раечку, а старшая сестра – племянницу Сашеньку…
Голодно в нашей семье было. Так голодно, что иной раз листки ела. Родителям денег в колхозе не платили, работали за «кол». «Палочку» поставят за трудовой день – вот тогда осенью что-то получишь. Были в Круглове семьи и побогаче – Филатовы, например. Они жили рядом с молотилкой и мякину в отличие от нас не ели.
Когда мы строились, отец в избе сделал подпечье (пространство между фундаментом и нижним сводом печи для экономии материалов и хранения дров. – Прим. авт.). И мы, дети, на этой насыпанной земле как на перине спали. Мать кинет какой-нибудь шоболик, а под голову… уж не помню точно, может, и полено клали…
Весь урожай колхозный отдавали в город, нам крохи доставались. Да ещё и продналог платили мясом, яйцами да маслом. А где всё это взять, если семья большая? Супом спасались. Да и что в супе-то было – листки капустные да картошечка. А петушка резали на наш престольный праздник, на Покров. Я когда маленькой была, всегда переживала: вот пробегаю с ребятами на улице и провороню такой вкусный обед с петушком.
До сих пор вспоминаю, как мой братишка семилетний до войны свиней колхозных пас. На него без слёз не взглянешь: одежда вся сырая, на ногах цыпки – он же босой ходил, без обувки, куда уж там! Так его ещё председатель поругает: мол, рано пригнал с выпаса!
А однажды мой брат Саша ходил в Елатьму (крупный посёлок в Рязанской области в 60 км от Выксы. – Прим. авт.), менял мыло на хлеб. Уж не помню, кто нам тогда это мыло дал, но брат обменял его на буханку ржаного. Покамест шёл обратно в Круглово, положил эту буханку в коробку из-под мыла, и весь хлеб обвалялся в мыльной крошке. Ну и что же? Мы дома эту буханку всё равно в один присест съели.
Иван Шиморянов:
– Мои родители родом из Дмитриевых Гор. Дедушек и бабушек со стороны отца и матери я не видел, в Круглово они никогда не приезжали. Знаю, что мамин отец занимался пчеловодством, и у него на пасеке не ульи были, а колоды.
Почему люди из Дмитриевых Гор переезжали в Круглово? Здесь везде дубы росли, а это значит, что зерновые выращивать доходно было. Просо, например. А ещё около посёлка всегда много ягод и грибов водилось. С низины из леса через Круглово протекала речка, и в своё время мужики тут соорудили запруду. Возили землю на тачках, потом вбили колья, сделали плотину. Надо уровень воды прибавить – пожалуйста. Несколько раз эту плотину прорывало, и пруд «уходил»…
Крыс у нас в посёлке не было, но кошек держали многие. А вот клопов было полно. И ещё тараканы бегали. Поджарые такие, юркие. Пытались их вывести: вечером зимой чем-нибудь накрывали в подполе картошку, чтоб не перемёрзла, открывали все окна-двери настежь и уходили к родне или соседям на ночёвку. После такой заморозки какое-то время тараканов вроде не видно, но всё равно потом появлялись.
Палисадников перед домами в ту пору почти не было. И туалетов не было, все на двор ходили. Крыши на избах – соломенные. Сады тоже не у всех были, лишь в некоторых семьях росли терновник или яблони. А огородные участки упирались прямо в кусты у леса. Откроешь, бывало, дверь в клеть, смотришь – тетерева сидят на берёзах.
В детстве у нас разные игры были. Беговая лапта, чижик, палочки-выручалочки, мушка… И ещё очень хорошо помню, как до войны какие-то люди ходили оравой по улице и агитировали покупать гособлигации.
Первый велосипед в Круглове был у Александра Ивановича Чалышева, нашего лесника. А первый мотоцикл в посёлке купил сосед моей тёщи. «Ковровец», лёгонький такой, одноместный драндулет.
До войны у нас одежду перешивали или покупали, а в некоторых семьях по старинке полотно ткали. Лён в Круглове сеяли, но с ним очень много хлопот. Когда он поспеет, его сначала срезают, расстилают на земле, проветривают, а потом собирают и вяжут в снопы. Эти снопы сушили в бане, а затем относили в молотилку. Там стоял специальный барабан, на колодезный похож, с двумя ручками. Вот, значит, сноп развяжут и начинают пропускать стебли через этот барабан. В народе говорили: «Лён мнут». Говорю же, трудоёмкая работа…
В Круглове самый лучший период был до войны. Мужики и в колхозе работали, и дома всё успевали делать. Кулаков у нас не раскулачивали, их не было. А как красиво было, когда колхозная гречиха на полях цвела! О-ой, это что-то! Всё вокруг белым-бело, и над полем пчёлы жужжат…
Екатерина Ивановна Фильчагина (90 лет):
– Мои родители переехали в Круглово в 1932-м, мне тогда три годика было. Родом мы из Дмитриевых Гор, в то время там плохо жили, дров не было, нищета кругом. А семья у нас была большая – 10 детей.
Сначала мы жили в маленькой избушке. Натуральный мышинник, окна низкие, теснота! Вскоре отец начал рядышком строить новый дом, и через какое-то время мы переселились в новую избу. А в 1940 году мой папа умер от болезни. Он долго лечился, от боли хотел даже из окна выпрыгнуть, просился на войну: «Какая разница, где мне умирать – на койке или в атаке?» Но – нельзя, не взяли…
Помню, мама придёт в гости к брату, сидит за столом и как затянет: «Гуляла я в садочке, гуляла в зелёном», а слёзы ручьём текут, и видно, что по отцу горюет…
В 1949 году я вышла замуж и уехала в Верхнюю Верею. Первое время мы с супругом небогато жили, но в 1960-м построили свой дом. Тогда, конечно, получше стало.
А как мы в кругловском колхозе работали с малых лет – даже вспоминать не хочется! Сколько продуктов и товаров в войну отправляли из посёлка – вагонами! Я в детстве даже на колхозном быке пахала! Он, бывало, заупрямится, не идёт, а ему всё брюхо пауты облепят и кусают, кусают… И все ведь жили как-то! Вот и я до 90 лет дожила потихонечку, нажила двух детей, пятерых внуков и двух правнуков.
Жалею, конечно, что Круглово распалось, столько у нас построек было, и всё куда-то исчезло. Где это всё сейчас?..
1940-е
Екатерина Фильчагина:
– Когда меня бессонница одолевает, я начинаю вспоминать всех наших жителей в войну. В голове всех сочту: кто погиб, кто без вести пропал... Из каждого дома мужиков забирали, а у нас ведь 40 с лишним дворов было, вот и считай… С войны-то пришло мало народу, да и то – почти все раненые. Кто в ногу, кто с контузией, а Лёнька Филатов вообще без руки пришёл…
Было такое дело – в войну самолёт упал недалеко от Круглова. Народ потом ходил смотреть. Помню, на Пасху мы все нарядные выходим на улицу, новенькие ботиночки надели. Куда идём гулять? К самолёту! Вот там у нас и был праздник. Моя старшая сестра потом частенько ходила к месту падения этого самолёта. То стульчик принесёт, то керосин – или что там заливают в самолёты? – притащит. Всё несли оттуда. Кто-нибудь железку красивую оторвёт и тащит домой – в хозяйстве сгодится.
Ты не смотри, что мы деревенские. Мы всё понимали и воевали со всеми. Я с малых лет работала, с ребятами в колхозе навоз грузила, а потом его в поле вывозила. А по весне сама пахала на лошади. Держалась за ручки крепко, хоть я и малосильная, плохинькая и поесть мне нечего было. Хоть бы кто маслом меня накормил тогда, да где его в ту пору взять, масло-то?
Случай был в войну у нас в Круглове. Мне тогда лет 13 было. Зимой солдат гнали на фронт и на одну ночь расквартировали их в нашем посёлке. А мама в это время куда-то уехала – телёночка вроде бы продавала. И этих солдат, человек десять, привели к нам в избу на ночлег. Я похлёбку из печки вытаскиваю, а чашки-то нет – накануне разбили последнюю. Налила из чугуна в плошку, в которой хлеб пекли. Плошка такая большая, круглая. Солдаты сели есть и очень сильно смеялись, когда увидали эту лоханку! Ну да ладно, тут и мама приехала. А потом легли спать. Мы с мамой на печке, солдаты на полу. Я маме шепчу: «Я их боюсь!» – «Чего же ты их боишься-то?» – «А у них финки!» (Солдатские штык-ножи. – Прим. авт.) – «Да брось ты ерунду-то говорить!» Но я так разволновалась, что почти всю ночь не спала, боялась, что они меня зарежут! (Смеётся)
Иван Шиморянов:
– Взрослые в войну копали окопы в Круглове – в конце посёлка и ещё где-то посередине. Тогда во всех деревнях так делали, готовились к худшему. Мы потом с ребятами эти траншеи облюбовали, играли там.
Основная наша еда в войну – картошка и молоко. Картошку запекали, варили, мяли, сушили, мололи... Было у нас в те годы такое простенькое устройство: наверху квадратный поршень с рычагом, посередине – деревянный чурбачок со сквозным отверстием, а внизу – мелкая решётка. Загрузишь чищеный картофель в этот чурбачок, нажмёшь на рычаг посильнее, и через решётку снизу картофельные макароны выходят.
А ещё делали так: сырую картошку чистили, потом мелко тёрли, смешивали с варёным картофелем – и в печь. Получались топанки – картофельный хлеб в форме лепёшечек. Ели эти топанки с молоком и были сыты. В вой-ну мы потихоньку собирали колоски на полях, за это очень сильно ругали. Но это ещё что, соберёшь ты эти стебельки, так их же ещё обмолоть надо! Эх, да что там говорить…
Мой крёстный во время войны оказался на Западной Украине и заделал там ребёнка одной местной женщине. И спустя сколько-то лет взрослая дочь этой женщины приехала к нам в посёлок и рассказала, как погиб мой крёстный. Оказывается, во время оккупации соседка сдала его семью немцам. Крёстный спрятался в соломе, но немцы его всё равно нашли и расстреляли.
Кстати, у меня сохранился клапан от самолёта, который в войну упал рядом с Круглово. Это случилось то ли в 43-м, то ли в 44-м году. Самолёт большой был, тихоходный.
С пропеллером что-то произошло, может быть, заклинило, вот он и упал. Я тогда ещё мальчишкой был, и мы с моим другом Володькой Панфиловым (рыбу ловить – вместе, лыко драть для мочалок – тоже вместе) пошли этот самолёт искать. Сначала прошли мимо той делянки и не заметили. Потом нашли: рухнул он в четырёх километрах от Круглова в лесной вырубке. Правая сторона у самолёта оказалась повреждена, а вот левое крыло полностью было целым. Поселковые пастухи через эту вырубку гоняли овец, и однажды они вытащили камеру из колеса самолёта, а потом разрезали её на ленты. У меня даже рогатка была с резиной из этой камеры. Резина хорошая такая, трёхслойная…
Мой отец выписывал «Выксунский рабочий», и в войну я очень любил читать утренние и вечерние сводки информбюро, были такие важные сообщения в газете. Бывало, отец придёт с работы домой: «Вань, какие новости?» А я уже тогда грамоте обучен был, вот и читал ему эти сводки.
Как-то раз по весне настала пора колхозные поля пахать, а ни техники, ни плуга не было. Председатель договорился с начальством, прислали «Сталинец» – гусеничный, кабина открытая. Но нужен ещё плуг! Председатель опять договорился с соседним колхозом, привёз на лошади плуг. Стали пахать. Трактор тяжёлый, в сырой земле вязнет, плугом песок выворачивает. И какой тут урожай будет? Что там вообще вырастет?!
Иван Степанович Шиморянов (87 лет):
– Я родился в многодетной семье в 1932 году. Моя мама Варвара Егоровна, 1884 года рождения, трудилась в местном кругловском колхозе разнорабочей. В нашем посёлке она своеобразным фельд-шером была, хотя никакого образования не имела. Если женщина рожает – скорее маму зовут, корова телится – снова за ней бегут. Смелая была… Отец мой, Степан Андреевич, работал конюхом, очень лошадей любил. Один раз во время сенокоса проезжали мимо какой-то полянки, и отец вдруг сказал: «Вот тут мой участок был». Это он вспоминал об эпохе до коллективизации, ведь когда колхоз создали, у всех жителей отобрали лошадей и инструмент, и до кучи ещё земельные наделы отняли…
В войну я окончил местную школу, до 20 лет работал в колхозе, отслужил в армии, женился, а потом поступил в елатьминское сельхозучилище, где готовили механизаторов-целинников. С мая по сентябрь 1962 года убирал хлеб на целине. Там должны были платить за гектары и намолоченный вес, а в реальности оплата шла только за центнеры. Молодые ребята уезжали из Казахстана пачками. Я им говорил: «Вы хоть практику пройдите, пригодится же!»
Вернулся в Круглово, три года прожил в посёлке, а потом перевёз свою семью в Вилю. А куда деваться – денег толком не платили, перспектив не было. С 1965 года я почти всё время трудился на гусеничном тракторе. В 1987-м вышел на пенсию, но потом ещё 14 лет работал на технике.
Скучал ли я когда-нибудь по Круглову? В молодости – нет. А вот в последнее время иногда вспоминаю о посёлке и о наших жителях...
1950-е
Екатерина Фильчагина:
– Я замуж вышла в 20 лет, в 1949-м. Переехала в Верхнюю Верею, мы там с мужем дом строили. Когда по радио объявили о смерти Сталина, напарница Надя сильно плакала: «Ой, ведь надо же, ведь надо же!». А я в это время подумала: «Сталин вот умер. А когда он правил, у нас корову отобрали. Может, он этого и не знал, ведь другие люди тоже командовали?!»
Иван Шиморянов:
– Когда к нам приезжали начальники из города, всегда хвалили наш посёлок. У нас в Круглове всегда чисто было. Люди подметали на улице, следили за порядком.
Я пришёл из армии в сентябре 1955 года, но в колхоз не пошёл работать. Из-за этого председатель Степан Фёдорович урезал у нас огородную землю, оставил только пять соток. Я матери говорю: «Ты же колхозница, отец тоже в колхозе работает, напиши заявление, пусть разберутся». Мама так и сделала. Председателя потом, видно, здорово пропесочили. Приходит к нам домой: «Вам 15 соток хватит?»
В деревне развлечений мало было. Ну в клуб сходишь, иногда фильм привезут. Из Гуда, помню, привозили «Сталинградскую битву» (двухсерийная киноэпопея, снятая в СССР в 1949 году. – Прим. авт.). Мы пристроили на воротах полотно и прямо на улице этот фильм смотрели. А в основном – гулянки с гармонью. Песни задушевные пели или частушки: «На гармошку новую накину шаль бордовую. На кого я покидаю свою чернобровую?»
Я – человек верующий, но в церковь не хожу.
В советские времена бабушки в Круглове собирались у кого-нибудь дома и молитвы читали. В каждой избе иконки стояли в красном углу. Бог существует, я уверен. Его никто не видел и не слышал, но сила небесная какая-то есть.
Примерное время создания этой фотографии – конец 1960-х – начало 1970-х годов. К этому времени из Круглова уже выехали несколько семей, и угроза окончательной ликвидации отдалённого пункта стала проявляться всё отчётливее. Запечатлённый на снимке дом с заколоченными окнами изначально принадлежал чете Сопляковых. После начала Великой Отечественной войны главу семейства, Николая Фёдоровича, призвали на фронт, где, воюя в составе 137-й стрелковой дивизии, он был убит 5 декабря 1942 года в Орловской области.
Спустя какое-то время солдатская вдова вышла замуж за Ивана Петровича Ганина, уроженца Сноведи. Ориентировочно в начале 1960-х годов супруги Ганины с приёмной дочерью выехали из посёлка, предварительно продав жилище семье Серовых, которые, в свою очередь, прибыли в Круглово из Даниловских Печей – угасающего рязанского поселения (69 км к югу от Выксы). Впрочем, новые хозяева относительно недолго жили в этом доме, и в первой половине 1970-х вынуждены были покинуть Круглово из-за отдалённости от города, безработицы и отсутствия нормальных бытовых условий
1960-е
Екатерина Фильчагина:
– Моя сестра работала в колхозе, со временем стала завфермой в Круглове. А потом эта ферма развалилась и с ней все молотилки-колотилки в колхозе… Уж всех подробностей не знаю, я в это время в Верхней Верее жила. Ну так вот, однажды сестра пришла меня навестить и прослезилась: «Да, разоряется наше хорошее Круглово. Последнего клопа из щели выгоняют!»
На фото – специальный информационный щит, установленный в нынешнем
столетии учащимися выксунской гимназии № 14 на территории несуществующего посёлка
Круглово. Чтить память своих предков – это, безусловно, замечательное
стремление молодёжи. Теперь любой случайный водитель, проезжая мимо урочища,
может ознакомиться с информацией, что в данной местности когда-то кипела
сельская жизнь. И всё бы ничего, но половина приведённой информации на этом
щите не соответствует действительности. Во-первых, Круглово с момента основания
имел статус посёлка и никогда не значился деревней. Во-вторых, непонятно откуда
взялись эти цифры – 18 призванных и восемь погибших в Великой Отечественной
войне. Бывший кругловский житель, 87-летний Иван Степанович Шиморянов составил пофамильный
список всех местных жителей, погибших на фронте, и в этом перечне фигурируют 20
человек. Такого же мнения придерживается и 90-летняя Екатерина Ивановна
Фильчагина, которая жила в посёлке до 1951 года. Считаем дальше: к павшим красноармейцам
прибавим ещё пять человек, которые вернулись в Круглово после ранений.
Получается, количество местных призывников, получивших повестки в период 1941-1945
гг., составляет как минимум 25 человек, но уж никак не 18!
Конец-1950-х-начало 1960-х годов, посёлок Круглово. На фото – местная
жительница Антонина Алексеевна Бурмистрова (в девичестве – Доронова) со своей
малолетней дочерью Таней. На заднем плане можно разглядеть ряд деревянных
поселковых домов и… случайно забредшего в кадр быка
1962 год. Кругловская жительница Екатерина Григорьевна Шиморянова с
сыном Алёшей позируют фотографу на поселковой улице
1964 год. На памятном фото – ученики первого класса местной кругловской школы. Слева направо: Слава Масленников, Надя Панфилова, Надя Кикеева, Люда Доронова, Люба Серова, Алёша Шиморянов
Конец 1950-х годов. Кругловские жители позируют на фоне местной дворовой постройки. Слева направо: Фёдор Игнатьевич Кикеев, Клавдия Матвеевна Залётина (в девичестве Артамошкина) с сыном Ваней, Гавриил Тихонович Залётин (доводился свёкром Клавдии Матвеевне)
Жизненный путь каждого из членов семьи Залётиных
был витиеватым и в определённой степени драматичным, поэтому спустя несколько
десятилетий интересно проследить за судьбами этих простых людей. Итак, через
какое-то время после создания данного снимка Александр Залётин, сын Гавриила
Тихоновича, разошёлся с супругой и переехал в Выксу, где нашёл свою новую
любовь. Трудился простым рабочим, затем вышел на пенсию и там же, в городе,
бывший фронтовик Александр Гаврилович был похоронен в середине 2010-х. Клавдия Залётина
после развода в одиночку воспитывала сына и замуж больше не выходила. После
отъезда из Круглова сначала жила в Виле, позже купила дом в Выксе (на момент
публикации этой статьи Клавдии Матвеевны и её сына Ивана Александровича уже давно
нет в живых). Ну а Гавриил Тихонович, почувствовав первые отрицательные
перемены местного быта, в 1960-х годах разобрал свой дом по брёвнышку и перевёз
его в Выксу. Получается, все бывшие члены некогда единого семейства, выехав в
разные сроки из посёлка, со временем стали жить в одном городе, но в разных
домах…
Ноябрь 2018 г. Бывший кругловский житель, 87-летний Иван Степанович
Шиморянов во время посещения урочища изучает памятную табличку с информацией о
родном посёлке
Эта припорошенная ноябрьским снежком лесная полянка покажется случайному
путнику, не знакомому с местной летописью, рядовым непримечательным пейзажем. Однако
если отмотать историю назад, в 1930-1960-е годы, то окажется, что на данной
площади находились огородные участки, граничащие с колхозными полями и местным
сосновым бором
Прошло 40 лет с момента, когда последний кругловский житель покинул посёлок. Местный ландшафт за все эти годы забвения претерпел частичные изменения. Например, в 1990-х годах некий предприимчивый фермер, занимавшийся на территории урочища животноводством, перевозил землю с окраины бывшего поселения для восстановления плотины (результат этих работ виден на фото). После того, как аграрий забросил своё хозяйство на стыке веков, местность постепенно начала зарастать молодыми деревцами и кустарником (лесной пожар в 2010-м году лишь по касательной задел урочище, не причинив особого вреда растительности)
Кругловское кладбище было
основано на окраине поселения примерно в начале 1930-х годов. В настоящее время
тут можно насчитать немногим более десятка старых могил, но в советскую эпоху погост
имел весьма внушительные размеры. На протяжении долгих лет покойников на
местном кладбище хоронили по старинке – надпись от руки на кресте и могила без ограды,
именно этим и объясняется тот факт, что со временем несколько захоронений
исчезли с лица земли, а на некоторых надгробиях стёрлись имена и даты жизни и
смерти усопших
Залихватский гармонист, коренной кругловский житель Василий Алексеевич
Бурмистров позирует зимним днём вместе со своим племянником Колей Гореловым
(слева внизу) и дочерьми Татьяной (слева наверху) и Ольгой. Снимок сделан
ориентировочно в конце 1960-х годов
От старых деревенских фотографий всегда веет мощной энергетикой. И
прежде всего – за счёт естественности: зритель волей-неволей проникается
симпатией к изображённым в кадре предметам и людям. Когда смотришь, к примеру,
на подобный чёрно-белый снимок, где запечатлены коренные кругловские жители
Василий Алексеевич Бурмистров (слева) и Андрей Григорьевич Панфилов, так и
тянет воскликнуть: «Эх, нам ли жить в печали, вся жизнь ещё впереди!» (примерное
время создания фото – середина-конец 1950-х)
Конец 1940-х годов, народные гулянья в посёлке. Сидит: Нина Бурмистрова (в девичестве – Шамова). Стоят (слева направо): Антонина Бурмистрова, Клавдия Залётина, Мария Артамошкина, Алексей Бурмистров, Мария Буданова, человека, выглядывающего из-за плеча гармониста, установить не удалось, Александр Артамошкин, Иван Котяхов, Николай Артамошкин
На уборке картофеля в кругловском колхозе (снимок сделан ориентировочно в середине 1950-х годов). Нижний ряд (слева направо): Агриппина Жагрова (в девичестве – Филатова), Антонина Панфилова, Андрей Филатов. Средний ряд (слева направо): Николай Кикеев (бригадир), Анна Легкова, Екатерина Серова, Мария Филатова (сестра Андрея Филатова), Елена Лисихина, Мария Филатова (супруга Андрея Филатова), Мария Кикеева. Верхний ряд (слева направо): Анна Горелова (сестра Жагровой), Александра Оглодкова, ??? Кикеева (имя не удалось установить), Антонина Бурмистрова, Любовь Кикеева, Нина Панфилова (жительница посёлка Некрасовское болото), Анна Панфилова, Зинаида Оглодкова (жительница посёлка Гуд), Ефимия Панфилова, Зинаида Котяхова, Анна Азина
Кругловский житель, инвалид Великой Отечественной войны Алексей Максимович Филатов (справа) запечатлён на этом снимке около своего дома с сыновьями Алексеем (слева) и Фёдором (ориентировочное время создания фото – 1974-1975 гг.).
Алексей Максимович Филатов (1914-1998) прожил
долгую и насыщенную жизнь. На заре коллективизации подростком он переехал с
родителями из владимирского села Дмитриевы Горы в Круглово. В середине 1930-х
Алексей Максимович женился, в 1935 году у него родилась дочь. Однако вскоре
семейное счастье Филатовых рухнуло в один миг, когда скоропостижно умерла
супруга. Молодой вдовец остался с маленькой дочкой на руках. После начала войны
25-летний Алексей Филатов был призван в ряды Красной Армии. Осенью 1941 года, в
ходе кровопролитных боёв Можайско-Малоярославецкой операции, был тяжело ранен
миномётными осколками и потерял много крови, после чего левую руку пришлось
ампутировать (лечение проходило в больнице гороховецких лагерей). На этом война
для комиссованного по ранению бойца закончилась. Вернувшись в Круглово, Алексей
Максимович вновь устроился работать в кругловский колхоз, где показал себя
только с наилучшей стороны. Инвалидность третьей группы для вчерашнего
фронтовика не оказалась помехой в жизни: он снова женился (в браке родилось ещё
восемь детей – четыре дочери и четверо сыновей), активно занимался
повседневными делами, разводил пчёл, ходил на охоту. В конце 1970-х, когда
поселение был на грани ликвидации, Алексей Филатов до самого последнего момента
оттягивал свой отъезд в город. Но печальный результат был уже предопределён, ничто
не могло спасти отдалённый посёлок. После переезда из Круглова (в 1979 году)
Алексей Максимович обосновался в Выксе, в микрорайоне Жуковского, где и
проживал до последних дней в статусе обычного российского пенсионера
Посёлок Круглово, встреча Нового Года в доме местного жителя Алексея Максимовича Филатова (снимок сделан в период 1974-1975 гг.). Слева направо: Алексей Филатов, Николай Панфилов, Мария Филатова, Любовь Панфилова, Нина Панфилова, Анна Чалышева, Клавдия Артамошкина, Александра Панфилова, Алексей Панфилов, Галина Филатова. На момент выхода статьи все изображенные на данной фотографии люди уже давно умерли, за исключением Галины Филатовой (после отъезда из Круглова эта уроженка Иркутской области уже долгие годы живёт в Республике Коми)
Дмитрий Макаров. Фото автора и из личного архива Алексея Кондрушина
