В декабре 2020 года исполняется 29 лет с момента распада Советского Союза. Дата не круглая, но не о том речь. Раздираемое экономическими провалами и внутренними конфликтами среди партийной элиты, самое большое по площади государство мира за несколько дней до наступления 1992 года рухнуло в одночасье словно карточный домик. Многонациональная страна официально прекратила своё существование, однако типичный советский образ жизни наших граждан оказался удивительно живуч. Мышление, привычки, коммуникации, трудовая деятельность десятков миллионов людей, выросших в эпоху социализма, оказались неподвластны времени.
Многие представители современной молодёжи, безусловно, слышали крылатый афоризм «рождённый в СССР». Кому-то это выражение покажется очень знакомым, но… всё-таки не до конца понятным. Конечно, можно прочитать тысячи статей в Интернете, сходить на экскурсию в музей, посмотреть массу фильмов и фотографий о богатом советском наследии. Но если человек сам лично не крепил на внутренней стене избы репродукции из «Огонька», не пил свежее парное молоко вечернего надоя, не отправлял почтовые открытки родственникам в канун государственных праздников и прочее-прочее, он никогда не поймёт, почему же спустя три десятилетия наш народ по-прежнему жёстко ностальгирует об эпохе СССР…
Шарнавский житель Пётр Михайлович Мазурин (крайний слева в верхнем ряду) запечатлён около своего дома во время народного гулянья вместе с родственниками из соседней деревни Тайги (снимок сделан ориентировочно в середине 1970-х). Верхний ряд (слева направо): Николай Михайлович Мазурин, Мария Мазурина, Тамара Шуянова. Нижний ряд (слева направо): Геннадий Ухлин, Лидия Мазурина, Александр и Владимир Мазурины (сыновья Николая Михайловича), Татьяна Ухлина (в девичестве Мазурина)
Не жили богато, нечего и начинать
– Вот смотрите, какие сейчас времена, – размышляет 80-летняя Клавдия Фёдоровна Жигулёва (в девичестве Никитаева). – Люди живут в многоквартирных домах, а спросишь про соседей этажом ниже или выше – никто никого не знает! Отвыкли мы общаться, как отшельники живём со своими компьютерами и телефонами. А в наше время было не так: что в 50-е, что в 70-е – все в Шарнавке жили дружно. На гулянки ходили, престольный деревенский праздник Покров вместе отмечали. Да и что нам было делить? Все нищие ходили, в каждом доме одно и то же – печь, стол, шкаф, кровати да лавки. В детстве одно платьишко у меня было задрипанное, в школу ходила разумши-раздемши – в фуфайке да в лаптях. Да что там дети – у нас в Шарнавке даже после войны женщины трусов не носили, не на что было купить! Лифчики, правда, сами шили – мы ведь на все руки от скуки, как говорится…
Вот они, советские реалии в полной красе: в небольших отдалённых селениях многие жители действительно не носили нижнее бельё вплоть до 1960-х годов! Ну да, тема деликатная, но именно подобные детали красноречиво указывают на те элементарные трудности, с которыми ежедневно сталкивались в быту наши предки. В летнюю пору женщины, как правило, надевали на голое тело длинную рубашку до колен и просторный сарафан. В холодный сезон деревенские барышни серьёзно утеплялись: натягивали подъюбник с завязками, а поверх него – несколько юбок. Не сказать, что это было удобно, зато практично: при ношении сразу нескольких предметов одежды образовывались тканевые складки с воздушными карманами, которые естественным образом предохраняли гениталии от переохлаждения. Ну а в лютый мороз крестьянки надевали шерстяные колготы – собственноручно сшитые и проверенные временем тёплые изделия хорошо впитывали пот и надёжно защищали от низких температур. Смешного тут ничего нет: тканевые отрезы для пошива колхозники покупали редко, ведь в простых многодетных семьях каждая копейка была на счету. К тому же лёгкая промышленность в СССР набрала производственные мощности лишь в 50-60-е годы прошлого века, когда в строй были введены десятки новых комбинатов по обработке и выпуску продукции из хлопка, льна, шёлка и т.д.
– У каждой шарнавской хозяйки позади бани был выкопан маленький прудик, в этих водоёмчиках обычно полоскали бельё. Вещи каждую неделю в банях стирали, чистоту соблюдали, – рассказывает 87-летняя Анна Васильевна Каверина. – Наши мужики – они ведь бережливые, всю зиму могут в одних и тех же ватных штанах проходить. Иной раз скажет хозяйка мужу: «Скидывай всю одёжу, пойду стирать!», так он кальсоны снимет, а ватники тут же опять надевает!
Анна Васильевна сетует, что в советские годы купить определённые дефицитные вещи или продукты в районе не представлялось возможным:
– После войны у нас в деревне открылся магазинчик. Находился он в доме Максимовых, по соседству с Шуяновыми. В этой лавке продавали крупы, конфеты, соль, сахар, в общем, всё самое необходимое. Работала там моя двоюродная сестра, она грамотная была. Помню, как только привезут бочки солёной трески в Шарнавку, так сразу очередь в магазин выстраивается. В деревне рыбой, молоком и овощами, считай, только и питались, мясо редко ели. Я, бывало, пойду куплю пару рыбин, под самовар – р-раз! – в кипятке треску замочу, а потом соседей зову угощаться. Вот такая у нас была традиция. А по поводу одежды вот что ещё хочу рассказать. Мой брат Михаил Васильевич Панин, 1926 г.р., всю жизнь был военным. Служил он в Черкассах, это 200 км от Киева. Уж не сказать, что большим, но всё-таки начальничком числился. И вот мы с сестрой Машей в 1960-1970-е годы иногда к нему ездили. Раньше в любой выксунский магазин придёшь, а там шаром покати, нечего купить! Деньги есть, а товаров нужных нет!.. И вот как только мы приезжали к брату на Украину, так сразу шли по магазинам. В Черкассах был большой дом торговли, в четыре этажа. Чего там только не было! Смотришь – сапоги! Две пары купишь и радуешься! Дальше по этажу – отдел нижнего белья. И трусы любых размеров, и сорочки в кружевцах, и колготки! И всё это – недорого. А у нас в районе тогда отродясь ничего не было…
Вымирание целого ряда деревень и посёлков в Выксунском районе в период 1960-1980-х годов было напрямую связано с разрушением местных производственных цепочек. Безработица и гнетущая бесперспективность заставляли жителей из глубинки перебираться на ПМЖ в города или более крупные посёлки. Справедливости ради нужно отметить, что нынешние российские власти периодически поднимают тему чрезмерной урбанизации в нашей стране и направляют солидные средства из бюджета для решения этой проблемы. И об этом «ВР» неоднократно рассказывал своим читателям
Ни дров, ни лучины – живём без кручины
Начиная с 1930-х годов роль главного работодателя в Шарнавке играл местный колхоз им. Молотова. Изначально председателями сельхозкоммуны назначались местные жители (Филипп Орехов, Николай Шуянов), однако послевоенная перезагрузка отечественной экономики требовала более квалифицированных специалистов. В 1950-е годы в сельской отрасли страны проводились повсеместные реформы: небольшие и убыточные колхозы массово объединяли с более крупными и прибыльными предприятиями. Нововведения коснулись и Дальнепесоченского (с июля 1964 г. – Новского) сельсовета. Численность лошадей в Шарнавке свели к минимуму, всех коров перевели в соседнюю деревню Дальне-Песочную, но при этом значительно увеличили поголовье овец.
В августе 1965 года на юго-востоке Выксунского района был образован совхоз «Гагарский» (директор – А.И. Осипов), состоящий из двух больших отделений. Колхозные угодья и инфраструктуру Шарнавки, а также деревень Дальне-Чёрной, Гагарской, Тайги и Дальне-Песочной объединили в отделение №1. Под руководством Осипова совхоз стремительно развивался. Именно со второй половины 1960-х годов социальная жизнь в Шарнавке стала приходить в норму. Начать, пожалуй, стоит с того, что после смерти Сталина был значительно уменьшен пресловутый сельхозналог, и это послабление позволило колхозникам сбывать излишки овощей. Фруктовые деревья в Шарнавке почти никто не сажал (за исключением терновника и яблонь), вместо этого жители частенько продавали на рынке грибы и ягоды, коих вокруг деревни росло видимо-невидимо. Кроме того, в конце 1950-х в местных избах наконец-то появилось долгожданное электричество, а ещё чуть позже шарнавским старикам начали выплачивать небольшие пенсии. Согласно архивным данным, на 1 января 1965 года в деревне было зарегистрировано 85 жителей и 20 домовладений. Период расцвета в Шарнавке был бурным и скоротечным, но всё же до середины 1970-х люди смогли аккумулировать средства для безбедного существования (некоторые даже умудрялись накопить на покупку нового жилья).
– После замужества в 1957 году я сразу уехала из деревни, а родители переселились позднее, в 1960-х, – говорит Анна Каверина. – Наша изба оставалась бесхозной, и тогда родители надумали использовать этот дом в качестве дачи. Приезжали на всё лето в Шарнавку и выращивали картошку. Потом посчитали, что 25 соток будет маловато, обратились с просьбой об увеличении участка в правление совхоза. И вот проходит собрание, доходит дело до нашего вопроса. Что тут началось! Народ начал орать: «Они же уехали из Шарнавки! В деревне не остались, смазали! Зачем им столько земли?!» Председатель Александр Иванович Осипов слушал-слушал, потом встал из-за стола и сказал: «Как вам не стыдно! У нас столько земли вокруг пустует! А эти два старика всю жизнь честно проработали, детей вырастили, внукам помогают! Да пусть сажают, вам-то что!» Все в зале вмиг присмирели…
Бывшая шарнавская жительница Клавдия Жигулёва тоже до сих пор удивляется склочному характеру некоторых личностей:
– В деревне всё просто – и работа, и отношения между соседями. Мы везли овощи и мясо в Выксу, а на рынке каждый раз в нашу сторону неслось: «Ах вы, дьяволы-лаптёжники!» Я сначала молчала, но затем не выдержала, начала ругаться в ответ: «Вы на кой же чёрт тогда покупаете у нас, раз мы деревенские? Запомните: если б не эти лаптёжники, половина из вас околела бы с голоду!»
Этот снимок можно отнести к сюрреалистическому направлению в советском фотоискусстве – настолько необычной выглядит расстановка людей в кадре. На самом деле всё намного прозаичнее: здесь изображён один из эпизодов шарнавской свадьбы в середине 1960-х годов, когда расслабившиеся родственники и гости вышли из-за стола, разбрелись по огороду и стали угощаться спелыми ягодами. В центре снимка запечатлён дедушка невесты Василий Филиппович Орехов (1900-1977), местный старожил
Хорошее начало – обычное дело, хороший финал – редкость
Это может показаться странным, но именно благополучные 1960-е годы послужили толчком к распаду Шарнавки. Народ убедился, что в городе живётся легче и сытнее, школы, магазины и развлечения под боком. А что в этом плане могла предложить отдалённая деревня без водопровода, газа и прочих благ цивилизации? В брежневский период правления многие шарнавские юноши уезжали получать образование в Выксу и в итоге оставались жить в городе. Местные девушки, достигнув половозрелого возраста, выходили замуж и тоже спешили покинуть родные места.
– В 70-е годы наши жители разбирали избы и массово покидали Шарнавку. Некоторые семьи продавали свои дома и на вырученные деньги покупали жильё в городе, – вспоминает события полувековой давности 85-летняя Мария Павловна Пугачёва. – А как людям нужно было поступать в такой ситуации? Государство помощь не оказывало, каждый крутился как мог. Молодёжь уезжала, оставались в деревне одни старики…
В середине 1970-х годов отток населения из Шарнавки усилился. В это время даже местные пенсионеры, упорно не желающие менять привычную обстановку, чётко осознали, что деревушка находится на грани разорения.
– Безработица – одна из главных причин распада нашей Шарнавки, – уверенно говорит Клавдия Жигулёва. – Была бы достойная работа, так, глядишь, результат мог быть иным. В 70-е годы нам уже в открытую стали говорить: «Вы не столько добрых дел делаете, сколько мы для вас бензина расходуем». Понимаете, какое отношение тогда было к колхозникам? Помню, управляющий совхозным отделением долго противился, не отпускал меня из деревни, но я ему сказала: «Уеду, всё равно уеду! Что я тут потеряла?» В 78-м году купила в Выксе дом (денег сначала не хватало, но свёкор помог), переехала вместе с мужем и тремя дочерями в Выксу. И даже баню, которую топили по-чёрному, из Шарнавки в город перевезла. Вы знаете, что такое баня по-чёрному? Дым идёт не в трубу, а внутрь помещения. Глаза щиплет, в такой бане и угореть недолго. Бывало, затоплю в субботу, дымина изо всех щелей валит, а народ идёт на базар и кричит мне через забор: «Женщина, у вас там что-то горит!» – «Идите-идите себе мимо, не смотрите! Всё у нас хорошо!»
На стыке 1970-1980-х из Шарнавки в Выксу перебрались Мазурины, Ореховы, Максимовы и Шуяновы, после чего в селении остались всего две семьи – Лёзины и Мазуровы. Эти несколько человек жили в агонизирующей деревне как минимум до начала перестройки – об этом свидетельствует отчётный документ заседания Новского сельсовета от 22 августа 1986 года, в котором указывается о дальнейшем снабжении хлебом обитателей Шарнавки. Незадолго до распада Советского Союза деревня окончательно опустела…
География населённых пунктов, в которых закрепились бывшие местные жители, довольно широка. Многие семьи (Лёзины, Ореховы, Никитаевы, Федюнины, Лобановы, Шуяновы) после переезда обосновались в Выксе, братья Максимовы переехали в Москву, Костины – в Ташкент и Вилю, дочери Татьяны Мазуриной после замужества живут в Нижнем Новгороде и на Кубани…
Однако вскоре шарнавская летопись получила неожиданное продолжение. В начале 90-х годов минувшего столетия в опустевшем урочище предприимчивый житель из соседней деревни Тайги пытался построить фермерское хозяйство, но из-за финансовых проблем проект быстро заглох. А в 1995-м году случилось настоящее чудо: Шарнавка стала оживать! Дюжина иногородних переселенцев активно осваивала заросшую бурьяном территорию: люди возвели дома и животноводческие сарайчики, разработали землю, получили разрешение на установку подстанции для обеспечения деревни электроэнергией. Приезжим очень нравилось жить здесь, в отдалении, в гармонии с природой. Идиллия закончилась в конце июля 2010 года. Сильнейшие лесные пожары, бушевавшие в Нижегородской области, добрались и до Шарнавки, превратив кирпичные постройки в обугленные руины, а деревянные загоны – в кучку дымящихся головёшек. Во время стихии огнём было уничтожено 8 жилых строений (до происшествия в деревне числилось 9 домов и 20 жителей), уцелело только жилище Ирины Вантух. Возле этого старого пятистенного деревянного дома, в котором в советские годы проживало многочисленное семейство Кузьмы Мазурова, погорельцы в состоянии шока собрались вечером после пожара. Люди в считанные минуты лишились крова, средств к существованию и надежд на будущее. Об этом трагическом случае в августе 2010 года вышел репортаж на нижегородском региональном канале «Россия 1». Сюжет был мрачным: на фоне выгоревшего леса местные мужчины и женщины делились впечатлениями об испытанном ужасе.
Впрочем, через несколько месяцев пострадавшие жители Шарнавки получили новые дома в Верхней Верее – большом селе на юго-западе Выксунского округа, которое, в свою очередь, тоже сгорело во время лесного пожара, но, благодаря господдержке, к ноябрю 2010 года снова было полностью восстановлено. К слову, в Верее и поныне существует улица Шарнавская – в память о переселенцах из маленькой деревушки на юго-востоке нашего округа...
Рассказ о забытом урочище является, по сути, историческим расследованием, поскольку местонахождение деревенской инфраструктуры зачастую удаётся выяснить лишь по второстепенным признакам или благодаря воспоминаниям шарнавских старожилов. Вот, например, эти кусты шиповника и тонкие яблоневые деревца рядом с дорогой указывают на прежнее расположение жилого дома в нескольких метрах от точки съёмки
Анна Васильевна Каверина (в девичестве Орехова; 1933-2020): «Моя мама Пелагея Яковлевна родилась в Полдеревке, молодой девушкой она приехала в выксунскую деревню Тайгу и нанялась там работницей к Минеевым.
У главы этого семейства было несколько сыновей, один из них взял в жёны мою маму – уж больно она ему понравилась. В браке родились два мальчика, но затем внезапно молодой муж умер. А в это время в соседней Шарнавке остался вдовцом отец троих детей Василий Филиппович Орехов. Ему было тяжело вести хозяйство в одиночку, а мама в Тайге выбивалась из сил без мужской помощи. В общем, стали они жить вместе, в этом браке родилось ещё трое детей – я, моя сестра и брат. Деревенская жизнь – она ведь не сахар, с самого детства нас приучали к труду.
Мне 15 лет не было, а я уже на лошади мешки возила к сеялке. Кругом царила бедность. А после войны наступил страшный голод, как мы тогда выжили – неизвестно. В 1957 году я вышла замуж и переехала в соседнюю деревню Старую, потом мы с супругом завербовались на работы в известковом карьере во Владимирской области (неподалёку от Судогды), но спустя какое-то время вернулись обратно в Выксу. Я родила сына, устроилась в больницу и 40 лет трудилась младшим медработником. Даже на пенсии работала на полторы ставки, каждую копеечку откладывала на книжку, всё хотелось накопить на безбедную старость. А потом в стране начался бардак, все мои сбережения в один миг прогорели. Такая вот история…»
(Окончание в следующем номере)
Фото автора и из личного архива Татьяны Мазуриной
