Четвёртая, заключительная часть из серии публикаций, посвящённых истории Гагарской, охватывает конкретный период времени – с середины 1980-х и до сегодняшних дней. За эти 35 лет общая ситуация здесь изменилась кардинально. Драматические события на стыке тысячелетий превратили некогда процветающую деревню в вымирающее поселение. Но самое главное – не видно никакого просвета и даже намёка на то, что в ближайшем будущем положение дел станет лучше. Можно сказать, что деревня, рухнув под тяжестью различных проблем, впала в бессрочную кому.
Поездка в Гагарскую запомнилась курьёзным эпизодом: перед въездом в деревню нашей «Ниве-Шевроле» перегородили путь… кабаны. Лесное семейство, состоящее из двух взрослых особей и нескольких поросят, невозмутимо расположилось посередине асфальтовой дороги и явно не собиралось никуда уходить. Так мы простояли пару минут в ожидании. Звук автомобильного сигнала парнокопытных не пугал, а попытка прогнать хрюшек обратно в лес могла закончиться плачевно – неизвестно, что у них на уме, самки кабанов славятся своим бесстрашием при защите потомства. Прошла ещё минута. И вдруг, словно по команде, кабаны разом оживились и направились к придорожной канаве. На асфальте остался лишь один полосатый поросёнок, но вскоре и он, вильнув хвостом, засеменил за сородичами...
Этот крохотный магазинчик был построен в 1970-е годы в центральной части Гагарской и в дальнейшем функционировал на протяжении трёх десятилетий. Широким ассортиментом продукции местная лавочка похвастаться не могла, однако в отдалённой деревне наличие торговой точки было жизненно важным условием. В бытность свою здесь продавали товары и продукты первой необходимости: соль, спички, сахар, крупы, консервы и пр. В неспокойные 1990-е годы магазин несколько раз грабили, а в начале 2000-х воры и вовсе обнаглели, регулярно обчищая по ночам деревянный ларёк. «В этом магазинчике и брать-то, по сути, было нечего, кроме нескольких бутылок водки да селёдки, – сетует бывшая гагарская жительница Людмила Шаронова. – Однажды в начале нулевых я разговаривала с местной продавщицей, и она в беседе пожаловалась, что за месяц магазин грабили аж три раза! Воры под покровом темноты подбирались к лавке со стороны центральной дороги, выбивали дверь, забирали товар и спокойно уходили…»
Невесёлая реальность
– Места здесь хорошие, грибов и ягод всегда навалом было, – указывая в сторону леса, говорит бывшая гагарская жительница, 62-летняя Людмила Степановна Шаронова. – Болот здесь поблизости нет, черники не водилось, зато земляники много. А уж за грибами мы в своё время по три раза в день ходили. Придёшь из леса домой, освободишь корзинку, отдохнёшь – и снова в лес.
Прогуливаясь по деревне и попутно рассказывая о Покрове – престольном празднике Гагарской, Людмила Степановна признаётся, что ей очень тяжело было смириться с распадом родного поселения на стыке веков.
– Поймите, я тут родилась и жила до 1978 года, – объясняет она, – и даже когда вышла замуж и переехала в соседнюю Дальне-Чёрную, всё равно часто гостила здесь у родителей и родственников. Это – моя родина, какие могут быть ещё вопросы? Но в 90-е годы ситуация в наших деревнях складывалась такая… да вы и сами знаете, что тогда происходило. Безработица, молодёжь разъехалась. Это было страшное время. У пенсионеров хоть какие-то деньги были, а нам на что жить? В 2003 году я переехала с семьёй в Змейку (посёлок в 14 км к северу от Выксы – прим. авт.), но время от времени навещала Гагарскую. Иногда меня находили бывшие жители, просили составить компанию. Это я сейчас прохожу по деревне без эмоций, а когда приезжала туда во время распада, у меня сердце кровью обливалось при виде этой разрухи!
Мрачная картина постепенно вымирающей деревни действительно будоражит нервы. Время неумолимо и планомерно уничтожает здесь советскую инфраструктуру. В центре поселения хаоса больше, заброшенность здесь чувствуется на каждом шагу. По обеим сторонам старой асфальтированной дороги (невиданное дело в выксунской деревне!) тут и там тёмными пятнами возвышаются полуразрушенные избёнки. На фоне этих обветшалых хибар выделяется статностью большой пятистенный дом, построенный аж в 1903 году одним из основателей Гагарской – Иваном Куплиновым – для своего сына. Строение неплохо сохранилось до наших дней, вот только кровля оголена и поэтому природные осадки попадают внутрь. Жалко, если этот дом пропадёт – как-никак местная достопримечательность.
Высокий бурьян плотной стеной закрывает деревню, все тропинки около заброшенных изб матушка-природа заботливо застелила жёлто-зелёным одеялом. Бывшая контора, построенная в далёком 1966 году, ныне представляет собой жалкое зрелище. В 1990-е годы, когда местный совхоз преобразовали в ТсОО «Новское» и управление предприятием перенесли в деревню Новую, в этом здании разместили фельдшерско-акушерский пункт и учебные классы. Однако в нулевые годы содержание ФАПа и школьных кабинетов посчитали делом накладным, строение освободили и забросили…
Справа от конторы стоят две почерневшие от времени избы с пустыми окнами. Вместо надворных построек – нагромождение трухлявых досок, которые вот-вот упадут под своим весом. На другой стороне дороги виднеется одинокий зелёный домик, наполовину скрытый в траве. Сгнившая крыша причудливо прогнулась внутрь, и воображение сразу создаёт сюжет, будто неведомый титан осматривал здесь свои владения, и в ярости от увиденного безобразия стукнул огромным кулачищем по кровле. В южной части деревни ситуация чуть лучше, посветлее, хотя и тут всё порядком заросло и одряхлело.
Водонапорная башня была установлена на северной окраине деревни ещё в 1970-е годы, во время правления первого директора совхоза Александра Ивановича Осипова. Создание водопроводной сети в Гагарской считалось тогда назревшим и логичным решением, поскольку обитатели трёх- и восьмиквартирных домов (это были, как правило, приезжие специалисты) не имели возможности помыться после трудового дня. После завершения строительства общественной бани в деревне начались работы по укладке трубопровода от напорной башни к ферме и частному сектору (траншеи при этом копали при помощи совхозных тракторов). Систему водоснабжения тогда провели до середины Гагарской, а дальше, по всей видимости, не хватило ресурсов. В итоге с брежневских времён половина местного населения пользовалась благами цивилизации, а остальные жители, дома которых находились в южной стороне, по старинке ходили с вёдрами на колодец
В противоположной, северной стороне Гагарской стоят несколько кирпичных строений под раскидистыми ивами. Старый прицеп, небольшая пилорама, сложенные стопками доски, потрёпанный автомобильчик – жизнь тут ещё теплится. Заметив редакционную машину, навстречу нам вышла пожилая женщина в выцветшем халате. Узнав, что мы из газеты и делаем репортаж, она быстро потеряла интерес к происходящему и, зевнув, отправилась домой.
К слову, кирпичные строения в этой северной части деревни были возведены ещё в 1970-е годы силами совхоза. Общежитие, столовая, трёх- и восьмиквартирные дома строили для приезжих специалистов и молодых семей. При этом молодожёны получали жилплощадь абсолютно бесплатно – так совхозное руководство пыталось сохранить рабочую силу. И пусть в этих квартирах имелся минимальный набор бытовых удобств (водопровод, электричество), зато каждому владельцу жилья причитался сарай для домашнего скота и огородный участок площадью 25 соток. Сейчас земли в деревне навалом, только паши, да вот беда – уже некому.
– Некоторое время назад наши власти решили поднять Гагарскую, – говорит Людмила Шаронова, рассматривая деревенскую окраину. – Выдавали сельхозкредиты, ставили заборы, заказали таблички с номерами домов и названием улицы. Я ждала – что дальше будет? А ничего. Прошло какое-то время – заборы повалились, никому дела нет, всё опять затухает. Последние старожилы выезжают на зиму, скоро окончательно переселятся. У одной местной женщины трудолюбивые дети сюда регулярно приезжают, не дают участку пропасть. Хорошо ещё, что дорога до деревни заасфальтирована, а то бы всё давно закончилось…
Пятилетний период с 1985 года, по утверждению Людмилы Степановны, – это пиковый, наивысший расцвет Гагарской. Люди в те времена получали в деревне хорошие деньги – когда такое было?! Некоторые горожане, узнав о размерах окладов в совхозе, удивлённо восклицали: «Мы на заводе работаем – и то меньше получаем!»
У специалистов «Гагарского», к примеру, в середине 1980-х заработок составлял 140 рублей в месяц, у главных специалистов – 170, у директора – 230. Добавьте к этому регулярные премии и 13-ю зарплату. Местным жителям тогда жизнь казалась сытой и безмятежной, но всё хорошее рано или поздно заканчивается…
1973 год. Гагарские жительницы Людмила Куприянова (слева), Людмила Панкратова (в центре) и Мария Куприянова косят траву на одном из деревенских участков
Тревожные звоночки переходят в гул набата
Как же быстро меняется облик деревни, когда поселение лишается людей! В современной Гагарской уже давно нет магазина, школы, почтового отделения и прочих благ цивилизации. Все совхозные постройки разрушены, окрестные поля заброшены. Что творилось на душе у людей, которые здесь родились, работали и создавали семьи, когда к ним пришло понимание о неизбежности переезда в 1990-2000-е? Существуют ли вообще в русском языке такие слова, чтобы описать это гнетущее состояние, перемешанное с жалостью и тревогой? Вопрос риторический.
Всё течёт, всё изменяется. Старожилы Гагарской с ностальгией вспоминают застойные годы, когда в деревне элементарно не хватало жилья. Руководство совхоза тогда помогало решить большинство подобных проблем. К примеру, в начале 1970-х для проживания приезжих рабочих «Гагарским» были выкуплены несколько деревянных домов в развалившейся кулебакской деревне Боровики. На совхозные средства эти строения перевезли и бесплатно отремонтировали: пристроили террасы, сделали крылечки и даже возвели сараи для скотины. А в середине 1970-х сюда переправили двухэтажный деревянный клуб из деревни Ягодка, чтобы переоборудовать его в многоквартирный дом для молодых семей. Правда, эта задумка не осуществилась, но суть-то ясна: в благополучные времена поддержка местному населению от главного работодателя в Новском сельсовете была на достаточно высоком уровне. Захандрил совхоз – и деревня вместе со всеми жителями покатилась по наклонной…
Размышляя о последнем советском десятилетии, бывший главный агроном (1975-1978, 1980-1984 гг.) и исполняющий обязанности директора «Гагарского» (1978-1980 гг.), 70-летний Николай Ильич Дёмин приходит к выводу, что на местном сельхозпредприятии проблемы начались задолго до распада Советского Союза:
– Уже в начале 1980-х наш совхоз, по сути дела, был обречён. На тот момент в Выксунском районе набрали мощность птицефабрика и свинокомплекс, многие люди из деревень устраивались туда работать, и в основном это была молодёжь. Несколько семей из Гагарской пере-ехали в ленинградскую Гатчину – в этом городе тогда тоже заработал крупный свинокомплекс. Приведу такую цифру: с середины 1970-х и до начала 1980-х из Новского сельсовета выехали 493 человека! Полтысячи рабочих мы потеряли за короткий срок!
Комментирует Людмила Шаронова: «Эту тумбочку, которая до сих пор хранится на крыльце нашего гагарского дома, моя мама Евдокия Николаевна Панкратова выменяла в годы Великой Отечественной войны на продукты. Долгие годы в этом шкафчике мама хранила самые важные семейные предметы: в нижнем отсеке что-то из ценной одежды, в верхнем – документы. Что тут скажешь – наши родители жили бедно, выручал огород. Мебель в избе была в основном самодельная, про деньги вообще молчу – их отродясь у колхозников до 1980-х годов не водилось. А вот у городских жителей ситуация зачастую была обратная – имелась наличность, но не хватало продуктов. Вот и происходил обмен между Выксой и деревней – вещи меняли на еду. Не могу сказать, сколько продуктов мама отдала за эту тумбочку, но точно знаю, что за кровать, которая появилась в нашем доме тоже в годы ВОВ, она отдала два мешка картофеля»
В Гагарской, по словам пенсионера, все жили дружно и спокойно, народ там был трудолюбивый. Однако люди не виноваты в том, что со временем жить в деревне стало тяжело, так сложились обстоятельства: после распада СССР сельскохозяйственная отрасль в нашей стране переживала сложные времена.
– Некоторое время назад я встречался с Юрием Михайловичем Гераськиным, директором «Гагарского» с 1984 года, – вспоминает Николай Дёмин. – Обсуждали за рюмочкой былое, и он мне рассказал, что в середине 90-х уволился из совхоза по собственному желанию: «Я тогда очень сильно устал. Если бы знал, что меня ждёт на этой должности, сроду бы не согласился»…
Славянской традиции вешать подкову над входной дверью (или на лицевой стене избы) многие сотни лет. Наши предки считали, что такой оберег приносит в дом богатство и удачу, однако подкова при этом должна быть обязательно использованная. Стоит отметить, что «лошадиный» талисман крепили двумя основными способами: концами вверх (на фото) или вниз. В первом случае считалось, что обращённая кверху лучами подкова может улавливать счастье, а во втором – защитить дом от разных напастей
Исчерпанный лимит благополучия
В начале нынешнего столетия численность жителей в Гагарской продолжала стремительно падать. Согласно данным Всероссийской переписи населения, в 2002 году в деревне проживал 51 человек (23 мужчины и 28 женщин). Спустя 8 лет, в 2010-м, количество местных жителей уменьшилось вдвое и составило 26 человек (13 мужчин и 13 женщин). А в начале 10-х годов в Гагарской и вовсе осталось лишь несколько самых стойких пенсионеров…
Чуда не произошло – деревня и в последующие годы таяла буквально на глазах. Люди переселялись безвозвратно, а если и приезжали, то, как правило, лишь на короткое время – навестить могилы своих умерших родственников.
Кстати, про гагарский погост до наших дней сохранилась удивительная история, события которой разворачивались в сталинские времена (до начала Великой Отечественной).
В деревне тогда своего кладбища не было, местных крестьян хоронили в соседнем ардатовском селе Александровка. И вот как-то раз одна молодая гагарская женщина шла с сенокоса домой и, проходя мимо молодой берёзовой рощицы, стала свидетельницей странного явления. Почудилось ей, будто где-то поблизости звучит стройное пение церковного хора. Многоголосие растекалось и звенело в воздухе, но никого рядом не было! Испуганная крестьянка прибежала в Гагарскую и рассказала о своём видении деду Косте – местному жителю Константину Шерунтаеву, к которому многие в деревне обращались за советом. «Мне было так страшно, так страшно!» – жаловалась женщина. «Э-э, милушка моя, – молвил старик, – тут должно быть кладбище, это тебе знак подан!». Легенда гласит, что после этого случая покойников стали хоронить в Гагарской на том самом участке, где крестьянка услышала церковное пение…
– Мы с мужем выехали из деревни в 2005 году, с тех пор я регулярно приезжаю в Гагарскую один или два раза в год, – говорит бывшая местная жительница, 67-летняя Антонина Степановна Исаева. – Навещаю могилы родителей, иногда захожу в деревню и гуляю по улице. Родные места притягивают. Я ведь больше полвека здесь прожила, 25 лет проработала в совхозной бухгалтерии. Жалко, конечно, видеть всю эту разруху, но что поделаешь, время назад не вернёшь.
Антонина Степановна с горечью в голосе рассказывает, что переселиться из Гагарской в середине нулевых её «вынудила бесперспективность». В тот пе-риод жители массово выезжали целыми семьями. Непривычно и порой даже страшно стало ходить по опустевшей деревенской улице. Тишина и разорение окончательно воцарились в умирающем поселении. Это только в лирических произведениях финальный сюжет обычно заканчивается примиряющим хэппи-эндом, а в реальности жизнь пишет для людей свой сценарий с неизбежно жёсткой развязкой.
– Через несколько лет после распада СССР всем нашим жителям в Гагарской начали выдавать совхозные паи – пять гектаров земли плюс право участия в имуществе. Но что делать с этими паями, никто толком не знал, – вспоминает события ушедшей эпохи Антонина Исаева. – Если бы мы тогда сложили наши доли и сообща выбрали толкового управленца, то, наверно, оставался какой-то шанс спасти деревню. На стыке веков трудности у нас появились не внезапно, они копились ещё с советских времён. Одна из самых главных проблем – отъезд молодёжи из Гагарской в середине-конце 70-х. После окончания школы многие подростки, родившиеся здесь в 1950-1960-е годы, уезжали продолжать обучение, и в итоге оставались жить и работать в городе…
Этот металлический памятник был установлен в Гагарской в середине 1960-х
в честь местных жителей, погибших на полях сражений в годы Великой
Отечественной войны. На двух табличках выбиты фамилии 36 павших бойцов из деревни
Гагарской и 24 красноармейцев из соседней деревни Дальне-Чёрной. Снимок был
сделан в начале сентября 2018 года, и на фотографии отчётливо видно, что за всё
лето к памятнику и близко никто не подходил. Вот так мы начинаем забывать своих
героев…
29 апреля 1980 года. Жители Гагарской на воскресной уборке территории у местной
конторы
На этом памятном фото запечатлены служащие центральной усадьбы совхоза
«Гагарский». Сидят (слева направо): Н.М. Горячев (гл. инженер), Н.Н. Гусева
(бухгалтер), Р.П. Ганина (кассир), Л.С. Шаронова (экономист по труду). Стоят
(слева направо): Г.С. Зобкова (агроном отделения №1), В.А. Куприянова
(секретарь), Н.И. Дёмин (гл. агроном), Р.В. Лужина (председатель рабкомитета), М.И.
Короткова (зам. гл. бухгалтера). Дата съёмки – 24 марта 1984 года
Здание центральной конторы в Гагарской было окончательно заброшено в начале нынешнего столетия. С 1966 года в стенах этого учреждения трудились специалисты различных направлений (в основном из числа местных жителей): главный экономист, заведующий по кадрам, экономист по труду, бухгалтеры, кассир и пр. Кроме того, здесь также располагались кабинеты руководителей – совхозного директора и секретаря парткома. После распада СССР совхоз «Гагарский» (главный работодатель в Новском сельсовете) быстро оказался в кризисном положении, а через несколько лет и вовсе приказал долго жить. И вот уже пару десятилетий пустое конторское здание служит своеобразным памятником советской эпохе, в которую процветали одноимённые деревня и совхоз
Бывшие фронтовики и многолетние коллеги по совместной работе в
«Гагарском»: директор совхоза Александр Иванович Осипов и руководитель первого совхозного
отделения Степан Дмитриевич Панкратов. Ориентировочное время съёмки – середина
1970-х.
5 мая 1984 года. На
памятном студийном снимке – сандружина совхоза «Гагарский», занявшая 10-е место
по итогам городского смотра. Сидят (слева направо): Р. Лужина, В. Биткина, В.
Чуркина, А. Исаева, Г. Антонова, Л. Шабунина, Г. Шабунина. Средний ряд (слева
направо): В. Цыпляева, Н. Копеина, О. Шабунина, Н. Гусева, Н. Игошина, Л.
Шаронова, Н. Пчелина, М. Бычкова, М. Куплинова, Т. Антонова. Верхний ряд (слева
направо): А. Копеина, Л. Катынова, О. Полежаева, А. Колузанова, Н. Чуркина, В.
Крутова, Н. Кокорева, Н. Андриянова
Этот большой пятистенный дом из неподсоченных сосен, по словам бывшей гагарской жительницы Людмилы Шароновой, построил в 1903 году её прадед, Иван Савельевич Куплинов, и впоследствии строение должно было перейти по наследству его сыну Василию. После распоряжения местного руководства в 1930-х годах в правой части этого дома располагался деревенский магазин. Мнением о том, хотят ли хозяева видеть в своём жилище торговую точку, представители власти, разумеется, при этом не интересовались. Сказано «надо» – значит, надо. Отобранную жилплощадь потомкам Куплинова вернули лишь в начале 1960-х – после того, как магазин перенесли на новое место
«Русские часто страдают бахвальством и шапкозакидательством, впоследствии это приводит к тяжёлым последствиям». (Хельмут Мольтке (1800-1891), граф, военный теоретик, прусский генерал-фельдмаршал)
Середина 1970-х, деревня Гагарская. На вершине стога во время сенокоса –
местная жительница Антонина Степановна Исаева
Гагарские школьники во время масленичных гуляний в деревне поют частушки на импровизированной сцене – кузове грузовика. Ориентировочное время создания снимка – середина 1970-х годов
16 апреля 1985 года. На этом памятном фото перед воротами деревенского склада запечатлена сандружина совхоза «Гагарского», привлечённая на сортировку зерна. В советских городах и сёлах многие виды общественных и производственных работ частенько выполнялись силами различных воинских подразделений, народных дружин, профсоюзных и комсомольских ячеек и пр. И это неспроста: считалось, что в таких организациях состоят дисциплинированные люди, а значит и эффективность проводимых работ будет на порядок выше. Нижний ряд на снимке (здесь и далее – слева направо): Н. Гусева, В. Биткина, Н. Пчелина, Л. Шаронова. Средний ряд: О. Полежаева, Н. Копеина, Н. Кокорева, Л. Омельянович. Верхний ряд: Н. Максимова, Л. Бутова, Г. Зобкова, М. Короткова, А. Исаева
Фото автора и из личного архива Людмилы Шароновой
